Шанхай. Пять стадий принятия.

[Duches]

Alternate Universe  — Modern Setting; Yakuza; Adventure; Romance; Drama; Slash; Get;

Первая часть вот здесь: Держись, Шанхай, мы идем

Часть 1

  ***

Ну конечно же, первым появляется Мэн Чжи. Приходит разведать обстановку. В этом доме даже погоревать нормально не дадут. Обязательно решат вмешаться, посочувствовать, выслушать… А я никого не хочу видеть. У меня, черт возьми, сердце разбито. И я имею право поплакать над его осколками.
Согласен, это очень по-гейски, но мне плевать. Должен же я оправдывать свою репутацию. 
Так что, когда старина Мэн, коротко постучавшись, заглядывает в спальню с возгласом: «Сяо Шу!», я даже слезы не вытираю. Вытаскиваю из ящика тумбочки «Дезерт  Игл» и машу им перед носом ошалевшего Чжи.
— Со мной все нормально! Уходи!
— Но…
— Уходи! — слезы снова льются ручьем.
— Ты плачешь?
В ответ я стреляю. Поверх его головы, конечно. Я же не идиот.
— Меня бросили, — говорю я злобно, — и я горюю. Иди к черту.
Мэн Чжи тяжело вздыхает и сваливает. Недалеко, за дверь. И ходит там дозором, время от времени прикладывая ухо к двери.
Всхлипываю я недолго — все, что можно, уже выплакано. Теперь я просто лежу и тупо пялюсь в потолок. Мыслей нет. Вообще никаких. Я просто внимательно рассматриваю тени на потолке, как они ползут, удлиняются, темнеют…
Мэн Чжи пробует заглянуть, я швыряю в него тапком. Можно, конечно, опять стрельнуть, но меня останавливает мысль, что запасной обоймы у меня под рукой нет. Кстати, это косяк, который нужно будет исправить.
Когда наступают сумерки, приходится встать. Физиологию никто не отменял, и я пошаркал в ванную, что примыкает к моей спальне. 
Отливаю, пью воду из-под крана и возвращаюсь обратно. За ту пару минут, что я отсутствовал, на тумбочке появляется бутылка с минералкой и пара яблок, а вот «Дезерт Игл» исчезает. Все-таки Мэн Чжи точно подслушивал. 
Я падаю на кровать и замираю. Вот бы остаться так, пока не умру. Мое тело постареет, ссохнется и, в конце концов, рассыплется прахом…
— ...А я войду! Меня-то он послушает! — Фэй Лю вернулся из школы и теперь, кажется, спорит с Мэй Чжи. — Сам сказал, что пистолет ты забрал!
Я бы усмехнулся, но ни сил, ни настроения. С чего они взяли, что в спальне я храню только один пистолет?
— Брат! — дверь с грохотом распахивается, и на пороге возникает Фэ Лю. — Я хочу…
Не знаю, что он хотел мне сказать: тяжелая декоративная подушка прилетает младшему прямо в голову.
— Уходи.
Мэн Чжи понятливо вытаскивает ошалевшего Фэй Лю за порог и захлопывает дверь. Я успеваю заметить обиду в глазах брата, но даже она меня почти не задевает. 
За дверью шепчутся, кажется, кому-то звонят, прибывает народ, но мне все равно. Когда кто-то пытается заглянуть, я бросаю второй тапок. Судя по сдавленному ойканью, попадаю. Бабуши, купленные в Марокко, сделаны из мягчайшей кожи, но из них получаются отличные снаряды. Жаль, что у меня только пара.
Очевидно, эта же мысль приходит в голову тем, кто обретается за дверью.
— Давайте зайдем все вместе… Что он сделает…
— Первому, до кого дотянется, выдерет кадык, — голосом разума, как всегда, выступает мой секретарь. 
— Чансу, — о, вот и тяжелая артиллерия в лице Князя подоспела. 
— Никого не хочу видеть, — равнодушно говорю я в щель двери, за которой светится круглое лицо моего дядюшки. — Если полезете, буду стрелять по ногам. У меня есть еще один пистолет.
После такой долгой речи силы совсем меня оставляют. Слава богам, дверь захлопывается, и за ней затихают. Не хотелось бы, знаете ли, лезть под кровать за очередным стволом. 
Я забираюсь под одеяло, чувствуя себя бесконечно ничтожной песчинкой. Не человеком, а частицей чего-то совершенно крошечного. Почему так больно? Когда умерли родители, я не смог их оплакать сразу, лежал в реанимации под капельницами. Спустя три месяца, выйдя из больницы, я смотрел на поминальные таблички, стоящие перед урнами с прахом в семейном склепе, и не чувствовал ничего, кроме гнева. Сейчас же я скорблю, оплакиваю то, что впервые за много лет было моим и только моим. И дело не в сексе, хотя и в нем тоже, а в том, что Линь Чэнь был половиной моей души. Камень, брошенный во врагов, но попавший по мне с размаху. И теперь я контужен на всю жизнь. 
Вроде бы ничего ужасного не случилось — Чэнь предложил вполне разумный выход, но я не мог делить его ни с кем. И потому сейчас умираю от горя, лежа в собственной спальне.
За окнами совсем стемнело. Может, закрыть глаза и постараться уснуть? Может, боги будут милостивы, и я не проснусь?
Слезы опять подступают к глазам. 

****

Брат был на себя не похож. Никогда его таким не видел. Кинуть в меня подушкой?! Нет, представляете, в меня — подушкой?! Я даже сказать ничего не успел, тут же прилетело. Обидно, блин. 
Ведь если вспомнить все, что было раньше… Я прекрасно понимаю, каким засранцем я был, но он и тогда меня пальцем не тронул, а тут сразу — влепил с размаху и привет. 
Надо что-то делать.
На Мэн Чжи надежды нет — его только и хватило, чтобы пистолет забрать, а про второй, что прикреплен скотчем под днищем кровати, он и не знает. Как и про тот, что лежит в одном из пуфиков. Слева от кровати, кажется. Или справа.
Хотя, наверное, про него знает. 
Точно знает. Вон как хмурится и шепчет что-то на ухо Князю. Надеюсь, они там не штурмом собираются спальню брать? Тогда без жертв не обойдется. И тетушка Ду будет недовольна, а то и вообще уйдет. Какой женщине понравится море кровищи?
Хотя, может я зря переживаю? И все как-то устроится само собой?
Я подхожу поближе к дядюшке Цзи и Мэн Чжи.
— Никогда его таким не видел, — озабоченно говорит дядюшка. — А все этот бейсун. Говорил же — не связывайся с золотой молодежью.
Это они про Линь Чэня говорят, что ли? И чего такого натворил братец Чэнь?
С этим вопросом я и влезаю в разговор старших. Знаю, что неприлично, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. К моему удивлению, меня не посылают по известному адресу.
Мэн Чжи вздыхает, как целая стая синих китов и отвечает:
— У босса личная драма.
Я перевариваю:
— Они что, с Чэнем расстались?
— Не ори, — одергивает меня дядюшка. — Личные дела твоего брата должны оставаться личными делами. 
— Ну, как расстались, так и помирятся, — уверенно улыбаюсь я, хотя, если сказать честно, никакой уверенности у меня нет.
— Господин Линь женится, — тихо говорит мне Мэн Чжи. — Кто кого бросил, я не знаю, но расстались они нехорошо. Кажется… Ну, если судить по реакции босса. 
— Вот ведь… бейсун! — вырывается у меня.
Поймите правильно, мне нравится Линь Чэнь, но брата я люблю больше! И если кто-то его обидел так, что тот сейчас валяется в депрессии, то я глотку могу перегрызть. Братец Чэнь, конечно, сделает меня одной левой в честном бою, но подобраться к нему я всегда смогу, а дальше меня от его яремной вены никто не оторвет. 
— Так, ребенок, — вдруг врывается в мои мечты голос дядюшки Цзи, — давай-ка без глупостей. В твоем возрасте с такой мечтательной улыбкой надо о сиськах думать, а не о расчленении врагов. 
— Я не ребенок.
Но он меня уже не слушает. Они с Мэн Чжи озабоченно перебирают варианты спасения рядового Мэй Чансу. Вот только мне не нравится, что каждый из этих вариантов без пролитой крови не обойдется. Разница только в количестве.
И почему-то никто из них не подумал о самом простом выходе из сложившейся ситуации.
Я достаю телефон, открываю список контактов в WeChat, выбираю нужный.
— Здравствуйте, тетушка Лиян, — почтительно говорю я и кланяюсь так, чтобы меня было видно в камеру.  — Нам очень нужна ваша помощь…
Мэн Чжи и дядюшка Цзи одновременно хлопают себя по лбу.
Прослушав краткую вводную, госпожа Лиян кивает:
— Буду через сорок минут,  — и отключается.
— А из тебя выйдет толк, ребенок, — хлопает меня по плечу дядюшка.
Я киваю старательно, а сам пячусь из комнаты. Коридор, комната, дверь.
Запираюсь в дальней ванной комнате и даю волю слезам.
Боги всех семи небес, пусть с мои братом Чансу все будет хорошо!

***

Когда дверь в спальню распахивается и на пороге возникает тетушка Лиян, я еле успеваю остановить замах. Кинь я в нее яблоком, жизнь моя закончилась бы очень быстро. Цзинжуй привяжет меня к форсажной камере своего истребителя и даст по газам. Жизнь моя, конечно, разбита, но обрывать ее так внезапно я не готов. Мне еще Фэй Лю надо на ноги поднять, если он меня простит после сегодняшнего.
— Тетушка, — я запихиваю яблоко под подушку и приглаживаю волосы. Есть что-то такое в Сяо Лиян, что заставляет подтянуться любого мужчину. Даже если он в таком разобранном состоянии, как я.
— Чансу, — холодно кивает она, делает шаг вперед и захлопывает дверь, отсекая всех любопытствующих.
Я молча смотрю, как она усаживается в кресло — красивая, изящная дама неопределенного возраста. Ей можно дать и двадцать пять, и сорок — в зависимости от ее настроения. Помнится, Цзинжуй жаловался, что когда она приезжала к нему на место службы, никто не хотел верить, что она его мать. 
— Рассказывай.
И я неожиданно для себя рассказываю ей все. Он слушает, постукивая пальцем по ручке кресла, словно отбивает ритм моего монолога.
— Подведем итог, племянник. Ты завел себе любовника, пользовался им какое-то время, а когда он тебе надоел, подставил его под нож съехавшего с катушек маньяка?!
В изложении Сяо Лиян моя история смотрится как-то неправильно.
— Я же люблю его, — мямлю я.
— А он отплатил тебе тем, что предложил тайную любовную связь, — безжалостно продолжает она.
— Именно, — я вскидываюсь, ловлю насмешливый взгляд тети и тихо свядаю. 
— А его отец, который мог бы тебя раскатать по асфальту в тонкую пленку, тебя и пальцем не тронул…
— Откуда…
Тетушка машет рукой:
— У меня свои источники информации. — Она встает, подходит ко мне и отвешивает такую затрещину, что я опрокидываюсь обратно в подушки. — Ты заигрался, Чансу. Подставил под удар семью…
— Я пытался спасти семью от Ся Цзяна, — протестую я, держась за пострадавшую щеку. Тетя бьет безжалостно. 
— И чуть не бросил ее под каток государственной безопасности, — отрезает она. — А когда отделался легким испугом, лежишь тут и ноешь. 
— Легким испугом?! — я вылетаю из кровати, и Лиян даже пятится от такого напора. — Мне ультиматум поставили! Взять город под свою руку.
— Так бери, — рявкает истинная дочь семьи Сяо, — а не рыдай, словно девка, брошенная первым кавалером.
— Думаешь, это так просто?!
— Не сложнее твоей авантюры с авианосцем! 
Шах и мат! Тетушка начинает и выигрывает.
Я смотрю на нее растерянно, но Лиян не ведется на мой несчастный вид.
— Я люблю его. Он — мой, понимаешь… Первый раз за много лет у меня появилась личная жизнь. И я хочу быть счастливым.
— Ты можешь вернутся к нему. Будешь раздвигать ноги, когда у него будет свободное от семьи и работы время, — безжалостно предлагает тетя. 
Я вздрагиваю, и она, протянув руку, нежно гладит меня по пострадавшей щеке.
— Ты выживешь, сяо Шу, — впервые за долгое время я слышу свое старое имя из ее уст. — Ты слишком умен и честолюбив, чтобы умереть от разбитого сердца.
— Что мне делать, тетя?
— Просто иди дальше. Делай свою работу, присмотри за Фэй Лю. У мальчика скоро гаокао, а ты закатываешь истерики. Заведи любовника, а лучше двух. Или любовницу, ради разнообразия, — она пожимает плечами. — У тебя есть целый Шанхай, а значит, у тебя есть мир. 
Сяо Лиян обнимает меня крепко и сильно.
— Погоревал и хватит. Тебе дали не так много времени, чтобы тратить его на страдания.
— Убью Князя. Старое трепло, — я обнимаю ее в ответ, утыкаясь носом в душистые локоны. Сколько себя помню, тетя всегда пользуется одними и теми же духами — «Бандит» от Робера Пиге: пачули, гардения, жасмин. Как я ни уговаривал ее попробовать что-то еще, она неизменно мне отказывала. 
— Если будет нужна помощь, обращайся, — она целует меня в пострадавшую щеку и демонстративно морщится: — Чансу!
— Что, тетя?
— Помойся.

примечания

Бейсун - 鳖孙 (biēsūn) - диалектное (провинция Хэнань). 鳖孙 (biēsūn) или 孬鳖孙 (nāo biēsūn) — болван, обалдуй. Буквально: черепаший внук.

коллажи

Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 6.5
часть 7
Часть 8
Часть 9

запись создана: 27.09.2021 в 13:28

@темы: Джен, Гет, Фики, Слэш

Comments

[серафита]

Лиян, шикарная женщина!!! Ах, душа моя.
А начало мне очень понравилось, я вообще имею в отношении "Шанхая" самые розовые мечты про мультипейринг :3))))

[Duches]

серафита, туманно мультипейринг всегда хорошо)))) Смотря у кого какие мульти)))

[серафита]

Duches, у меня большие!)))) Мне все варианты нравятся.

[Золотая Тварь]

мультипейринг всегда хорошо)))) Смотря у кого какие мульти)))

А я за хэппи-энд с Ченем! ))))) А весь остальной мультипейринг как в первом макси :
— Брат, — мелкий засранец вскакивает с дивана и подлетает ко мне, — не переживай, я отберу для тебя самых симпатичных.
— А остальных расстреляем, — Мэн Чжи, сидящий на подоконнике, подает голос .

[Duches]

Золотая Тварь, ну расстрелян так расстреляем

[Золотая Тварь]

Duches,

[Duches]

Поскольку в новых дайри я все время путаюсь, что и как, то продолжения буду добавлять не в тело основного поста (там будет только оглавление), а в новые комменты.

PS На данный момент у меня написано около сорока тысяч слов, и выкладки будут достаточно часто (пока не закончится написанное))), а дальше уже по мере написания))

[Duches]

часть 2.1

***

Дольше всех сопротивляется Фэй Лю. Обиженный ребенок просто игнорирует меня. Ходит мимо, делая вид, что я пустое место, но хоть от охраны не удирает. Все-таки мозги у младшего работают. 

— Банановые пончики, — с видом ярмарочного зазывалы я распахиваю коробку перед носом зашедшего в квартиру брата. Тот просто проходит мимо, задев коробку локтем. Пончики летят на пол, попутно обдав меня облаком сахарной пудры.

— Черт!

— Не видел бы собственными глазами — не поверил бы, — раздается от порога веселый голос.

Вот ведь… полицейская ищейка. Ему-то что здесь надо?

— Просто поговорить, — капитан Ван поднимает руки в нарочито дружелюбном жесте. 

— Обратитесь к моему адвокату, — сложно сохранять полную достоинства позу, если ты с ног до головы обсыпан сладкой дрянью. 

— Это насчет съемок.

— Съемок? — твою же мать, о съемках календаря я совсем забыл. — Ах, да… Ну, проходите.

— Похоже, они вас уже не так интересуют, господин Мэй? — Ван Цзинъянь внимательно на меня смотрит. И в глазах его… надежда?

— Еще как интересуют, — сладким голосом парирую я. Наверное, виновата сахарная пудра. — Моя помощница, Гун Юй…

— Вот, кстати, о ней я и пришел поговорить.

— Минуту, — я вручаю Ван Цзинъяню коробку с оставшимися пончиками и ору: — Фэй Лю, позаботься о капитане.

В дверях гостиной воздвигается мрачный братец. Держу пари, если бы я не упомянул о госте, он бы и не дернулся на мой зов. Но перед лицом чужих мы всегда должны быть едины. 

— А я скоро к вам присоединюсь, — улыбаюсь я, испытывая давно забытое желание придушить младшего брата. 

Скоро не получается — мерзкая пудра прилипла даже к волосам. Но, судя по всему, в гостиной без меня не скучают. Оттуда слышится смех Фэй Лю и жизнерадостный басок капитана. Вот интересно, сам Ван Цзинъян вроде тонкий и звонкий, а голос у него низкий. Такой подошел бы кому-нибудь большому — такому, как Байли Ци, например.

Я осторожно подхожу поближе и прислушиваюсь.

— Да что слушать этих фуэрдай! Они же больные на всю голову. Один apple watch и себе купил, и своей собаке. Другая кота покрасила в золотой цвет. 

— Зачем?

— Чтобы к платью подходил. Прикиньте? 

— Прикидываю, — хмыкает капитан. 

А Фэй Лю несет дальше.

— С нормальными пацанами как?! Дашь в дыню, а дальше или подружитесь, или разругаетесь. А эти…

— Что?

— Лезут каждый день. Ты им в дыню, а они лезут. И нет, чтобы в драку — исподтишка гадят или про брата орут, что он… — тут младший вспоминает, что Ван Цзинъянь капитан полиции, и слегка тушуется. — Кто ж это выдержит, — неловко заканчивает он.

— Только святой даос, — соглашается наш гость.

— Ну, мне до святого даоса, как до пустыни Гоби — две тысячи ли голым пузом по гравию.

Я морщусь. Все-таки Фэй Лю как ляпнет иногда… 

— И что же ты сделал? — как бы между прочим спрашивает капитан. — Если говоришь, что они лезли. 

Черт возьми, он допрашивает моего ребенка! Но поскольку Фэй Лю не слишком охотно делится со мной школьными проблемами, я не врываюсь в гостиную с криком «Немедленно прекратите». Наоборот, застываю сусликом, стараясь не упустить ни слова. 

— Принес в школу пистолет и передернул затвор, — спокойно сообщает малолетний придурок. 

— Что-о-о-о?!

— Что-о-о-о?!

Мы с капитаном орем в унисон.

Я открываю дверь, залетаю в гостиную, где младший взирает на охреневшего капитана с ярко выраженной кротостью на лице.

— Что ты сделал, идиот? — ору я. — И почему я об этом ничего не знаю.

— Принес пистолет в школу, — повторяет Фэй Лю.

Капитан Ван молча открывает и закрывает рот, судорожно шаря рукой где-то у пояса. Наручники, наверное, ищет. 

— Частные лица не могут владеть огнестрельным оружием, — капитан мечет на меня гневные взгляды. — Незаконное хранение это минимум три года тюрьмы.

— Тюрьмы? — мой голос взвивается на недосягаемую высоту.

Фэй Лю с удивлением смотрит на меня, потом на капитана:

— Вы чего?! Решили, что пистолет настоящий?!

Мы переглядываемся с Ваном Цзинъянем.

— А он не настоящий? — осторожно спрашивает тот.

— Я похож на идиота? — Фэй Лю отвечает вопросом на вопрос. 

— Не совсем, — бормочет капитан. — Скорее, я на него похож. 

— И я, — мои нервы не выдерживают, и я начинаю смеяться. Капитан Ван ненадолго от меня отстает — и вот мы вдвоем ржем, как пара жеребцов на выпасе. Хлопаем друг друга по плечам, утираем слезы и снова заливаемся.

Мелкий засранец развел нас, как последних дураков, и сидит теперь с видом невинным и кротким. 

В гостиную заглядывает тетушка Ду:

— Молодой господин, — расцветает она при виде Фэй Лю. — Я и не слышала, как вы пришли. Все ли у вас в порядке?

— Да, тетушка, — почтительно кланяется младший. — А как ваши дела? Позволите ли мне отыграться сегодня?

Тетушка Ду кидает острый взгляд на капитана:

— Так у нас гости, молодой господин.

О, как сладка месть, когда она спонтанна. 

— Останетесь на обед, капитан? — ласково улыбаюсь я. — Тетушка Ду готовит лучше любого шеф-повара. 

Та хихикает, прикрывая лицо рукой.

— Скажете тоже, господин, — и она кокетливо замахивается на меня полотенцем, — что подумает ваш гость, если моя стряпня не придется ему по нраву. 

Капитан Ван сама галантность:

— Уверен, что такого не случится, тетушка, — и он низко кланяется.

Очко в его пользу.

— А после обеда, — журчу я, — мы обычно играем в дай ди. По маленькой. По юаню за ставку. Чисто для развлечения.

Фэй Лю делает большие глаза и начинает активно жестикулировать за спиной капитана.Тетушка Ду шлепает Фэй Лю по рукам полотенцем. Капитан оборачивается, но эти двое смотрят на него преданными глазами.  Ван Цзинъянь чует подвох — все-таки он хороший полицейский, — но никак не может понять, в чем он.

— Если я вас не очень стесню… — наконец тянет он.

— Нисколько, — моя улыбка сладка до невозможности. Ну же, капитан, идите в ловушку. — Заодно поговорим и о барышне Гун, — подкидываю я наживку. — Скажу честно, я сам ее иногда боюсь.

— Гун Юй крута, — сообщает младший.

— Тогда я с удовольствием составлю вам компанию, — кивает капитан. 

Ловушка захлопнулась! Наверное, барышня Гун достала бравых полицейских до печенок, раз уж он решился обратиться за помощью ко мне.

 

[Duches]

часть 2.2

Спустя три часа все кончено. Капитан стал беднее на две сотни юаней. 

Тетушка Ду деловито считает свой выигрыш. Сосчитанные монеты высятся вокруг нее столбиками. Некоторое количество оливковых и фиолетовых бумажек сложены в аккуратные стопочки.

— Триста двадцать четыре юаня, — сообщает она мне, и я со вздохом иду за бумажником.

Отсчитываю ей триста юаней, двадцать четыре она берет со стола, а остальную гору мелочи Фэй Лю сгребает в небольшой круглый аквариум.

— Размен на будущее, — объясняет он капитану.

— Что это вообще было? — ошарашенно спрашивает тот.

— Наша тетушка, — пожимает плечами братец. — Мэн Чжи, например, давно уже не садится с нами играть. Все равно все спустит.

— А вы?

— А мы иногда выигрываем.

— Примерно один раз из дюжины, — вставляю я. 

— То есть вы меня развели… — начинает было капитан Ван, но потом ловит простодушный взгляд моей кухарки и широко улыбается: — Но ваш обед, тетушка, стоит гораздо дороже.

Он берет ее руку в свои ладони и звонко целует.

— За него бы я заплатил и три раз по столько.

— Ох, — тетушка отнимает руку и грозит ему пальцем, — вы слишком нахальны, молодой господин. И так хорошо умеете льстить.

— Ради вашего кисло-острого супа я и не на такое пойду.

— Хороший мальчик, — она треплет его щеке. — Приходи еще к нам на обед. Я приготовлю крабов, — обещает тетушка и с достоинством выплывает из гостиной, унося с собой выигрыш.

— Кажется, капитан, моя кухарка вас усыновила, — вздыхаю я. — Придете к нам через неделю? На обед и дай ди?

— Постараюсь быть осторожнее в ставках, — отвечает тот. — Надо же, а я думал, что хорошо умею играть в «большие двойки».

— Многие так думали, пока не встретились с тетушкой, — хихикает Фэй Лю. 

— Ну что, — говорю я, — вас накормили, развлекли. Поговорим о деле?

Капитан кивает и бросает быстрый взгляд на младшего.

— Хотите поговорить наедине? — спрашиваю я. 

— Нет-нет, — протестует тот. — Понимаете, глава Мэй…

Мне кажется или бравый капитан действительно робеет?

— Ваша барышня Гун. Она… — Фэй Лю открывает было рот, но Ван Цзинъянь останавливает его жестом. — Поймите меня правильно. Она очень красивая и весьма компетентная особа, но…

— Но…

— Я ее боюсь, — выпаливает капитан. — И не только я. — Теперь, когда главное признание прозвучало, слова льются из него сплошным потоком. — Весь участок ее боится. Она навела шороху. Особенно когда выбирала парней для календаря.  Начальник Чжоу решил заехать в наш участок как раз тогда, когда она заставила нас… — капитан немного розовеет скулами и поправляется: — Их… в смысле ребят, снять рубашки, чтобы посмотреть у кого хм… кубики четче. Представляете?

— Представляю, — пробормотал я ошарашенно. Мысль о том, как Гун Юй выбирает полицейских для календаря, потрясала своей эпичностью настолько, что я боялся додумать ее полностью.

— Я думал, что провалюсь сквозь землю. Барышня Гун,  она… я не знаю, что она говорила начальнику Чжоу, но через пять минут он был готов ей честь отдать.

— Что вы говорите…

Фэй Лю старается не ржать в голос.

— И теперь она творит в участке что вздумается. Понимаете? — капитан жалобно смотрит на меня. Я пытаюсь покраснеть, но у меня не очень получается. Хорошо младшенькому, он фыркает в кулак, пользуясь тем, что Ван Цзинъянь на него не смотрит. Хотя кулака, по-моему, уже не хватает, и он начинает жевать рукав собственной толстовки. 

— Что вы от меня хотите?

— Уймите ее, — просит капитан. — Еще немного, и весь криминальный мир Шанхая начнет смеяться над моим участком. Я не могу себе этого позволить. 

— Действительно, — соглашаюсь я, — не можете.

— Я даже к маме обращался, — румянец на скулах становится гуще.

— Мама это серьезно, — сдавленно хрипит Фэй Лю. Еще пара минут, и младшего просто разорвет от непочтительного хохота. 

— Вы уверены, что ваша мама могла бы… хм… справиться с барышней Гун?

— Вы просто не знаете мою маму, — отвечает капитан Ван. — Она очень крутая. И у нее самые вкусные булочки во всем городе.

— Кондитерская на углу улицы Анфу? — вдруг спрашивает Фэй Лю и во все глаза смотрит на капитана.

— Да, — кивает тот, — откуда…

— Госпожа Цзин, — благоговейно выдыхает младший, и морда его начинает светится тихой благостью и восторгом.

Капитан тяжело сглатывает.

— Вы знаете мою маму? — он требовательно смотрит на нас обоих. Не представляю, как ему это удается, косоглазием капитан вроде бы не страдает, но факт остается фактом: Ван Цзинъянь умудряется гвоздить взглядом и меня, и брата. Одновременно.

— Компания «Хаохуа» заключила с госпожой Цзин кейтеринговый контракт. В моих бутиках должно быть все самое лучшее, а ее выпечка просто феноменальна.

— Ну, если так... — успокаивается капитан. 

— А что еще, простите, мы могли бы сделать с вашей мамой? — интересуюсь я. 

Ван Цзинъянь буреет и начинает велеречиво извиняться: начинает совсем издалека и, в конце концов, совершенно запутывается. 

Боги, не знаю, что он там подумал, но, судя по всему, ему действительно стыдно. «За неподобающие мысли».

— Если я напишу вашей маме письмо с благодарностью за булочки, — младший прерывает страдания капитана, — вы ведь передадите ей прямо в руки?

Фэй Лю сейчас просто образец ангелочка. Хоть рисуй с него плакат «Вперед — в светлое коммунистическое будущее!».

Капитан удивляется:

— Мы вообще-то не живем вместе, но да… конечно… я могу передать…

Младший тут же подрывается с криком «я быстро» и исчезает в своей комнате.

— Мама, конечно, фантастически печет, — капитан Ван смотрит ему вслед с недоумением, — но благодарственных писем ей еще не писали.

Я многозначительно кашляю. 

Ван Цзинъянь смотрит на меня и пожимает плечами.

Я кашляю еще многозначительнее и возвожу глаза к потолку. И как он умудрился стать самым молодым начальником уголовного розыска, если такой несообразительный.

Тут о него доходит, и капитан, только-только вернувший себе нормальный цвет лица, снова краснеет:

— Что?!.. Вы… Он… Хотите сказать… Боги… 

— Ну, Фэй Лю, кажется, всерьез вознамерился стать вашим отчимом, — забиваю я последний гвоздь в крышку гроба.

— Не-не-не… — заикается он.

Кажется, мы сломали капитана.

— Но вы не беспокойтесь, — я покровительственно хлопаю его по плечу. — Брат просто боготворит госпожу Цзин. А она… — коварная пауза. Капитан открывает и закрывает рот, подобно рыбе, выдернутой из воды. — Она относится к нему почти по-матерински.

Ван Цзинъянь с шумом выдыхает. 

— Ну ты и сволочь, — он внезапно переходит на «ты», — просто фантастическая сволочь.

Я хихикаю.

— Извини, просто не смог удержаться. Там все в рамках приличий. Сейчас покажу.

В планшете у меня запись с уличной камеры наблюдения того дня, когда госпожа Цзин привезла нам целую коробку своей выпечки. Изображение высокой четкости — видны мельчайшие детали: роза в руках младшего, ласковая улыбка госпожи Цзин, неловкие движения Фэй Лю…

— Милосердные боги, — охает капитан, — вот это да…

— Да, — соглашаюсь я.

Тут в столовую влетает младший, размахивая письмом, и мы спешно отодвигаемся от экрана планшета.

— Вы там порнуху, что ли, смотрите? — непосредственно интересуется брат. — Забейте, ее все смотрят. Вот… — он протягивает Ван Цзинъяню конверт.

— Он не запечатан, — говорит тот.

Младший плотоядно улыбается, щедро слюнявит клапан конверта и запечатывает письмо. И даже кулаком сверху пристукивает — для пущей надежности. Вручает письмо капитану, тот берет его двумя руками, и они раскланиваются, точно борцы перед схваткой.

Я звонко хлопаю в ладоши:

— Может быть чаю? Тетушка Ду напекла целую гору ютяо.

 

[Duches]

коллаж

[серафита]

Уииии, барышня Гун!

[Duches]

серафита, барышня еще зажжет)))

[Duches]

Часть 3.1

***

— Барышня Гун, — я приглашаю ее остаться после очередного совещания по выработке стратегии развития нашего лакшери-бизнеса.

Князь поднимает брови и вопросительно смотрит на меня, я старательно игнорирую этот немой вопрос. Но к нему присоединяется Ли Ган, Мэн Чжи и даже господин Гао.

— Я что, не могу поговорить с собственным сотрудником? — интересуюсь я. — Между прочим, одним из самых компетентных в моей компании.

Гун Юй розовеет, Князь багровеет, остальные понятливо убираются вон.

— А тебе, дядюшка, особое приглашение нужно? На выход? — интересуюсь я, и Князь, показав исподтишка кулак, выходит, хлопнув дверью.

— Глава, — Гун Юй уже стоит, благонравно сложив руки, — я готова принять ваши распоряжения.

— Садись, — машу я ей, — и прекрати изображать из себя вышколенную прислугу.

С тех пор, как барышня Гун начала спать с моим дядей, ее интерес ко мне сошел на нет. Очевидно, Князь еще любовник хоть куда, если Гун Юй и глазом не ведет в мою сторону. Хотя по-прежнему пугает меня своей пунктуальностью.

— Я тут разговаривал с капитаном Ваном… — начинаю я.

— Очень компетентен и ужасно зануден, — сообщает она мне и, расслабившись, откидывается на спинку стула. Интересно, почему она была так напряжена и какого разговора ждала.

Я делаю мысленную зарубку в памяти (узнать подробности) и продолжаю:

— Насчет занудства есть немного, но ему по должности положено. Я о другом. Ты там не очень командуй в участке, пожалуйста. А то репутация доблестных стражей порядка упадет ниже уровня плинтуса. 

Гун Юй вспыхивает и я, подняв руки в защитном жесте, продолжаю:

— Ну или делай это не так заметно. Где-нибудь в сторонке, а то знаешь ли, пошли слухи. Мы же не хотим, чтобы над нашими молодыми профессионалами смеялись остальные полицейские.

Барышня хищно раздувает нос.

— Кто посмел?

Ха! Так и знал, что она взяла их под свое крыло, а эти балбесы даже не поняли.

— Неважно, — мотаю я головой, — но надо как-то приободрить парней. Они же не знают, что такое мода. Для них все происходящее — стресс.

Гун Юй прикусывает губы и размышляет. 

— Знаете что, — говорит она, — а давайте проведем фотосессию прямо в участке. Я привезу туда самых красивых моделей. Сделаем два варианта: мальчики в студии и они же на работе, с девочками. Да им вся китайская полиция будет завидовать. 

— Ты коварна, барышня Гун, — смеюсь я. — Но получить разрешение на такое…

— Начальник Чжоу, — надменно прерывает меня Гун Юй, — очень милый человек и хорошо ко мне относится. Я думаю, с разрешением проблем не будет. А после съемок устроим прием для руководства. 

— И вечеринку для главных героев.

— Пригласим и остальных полицейских, — Гун Юй хищно улыбается. — Не всех, конечно. По несколько человек от каждого участка, но мои девочки будут обращать внимание только на наших.

Я гнусно хихикаю.

— Ты просто богиня интриги.

— Я знаю, — отвечает она и, встав, кланяется: — Я могу идти, руководитель Мэй?

— Иди, дорогая, и сделай звездами этих неотесанных чурбанов.

[Duches]

Часть 3.2

***

Час Х наступает через пару недель.

Мы арендуем лучшую студию Шанхая для первой части съемок. Обстановка внутри напоминает одновременно битву при Чанпине и Великий поход. Весь этот хаос, состоящий из вешалок с одеждой, коробок с обувью, бьюти-кейсов, а также стилистов, их помощников, осветителей, подсобных рабочих, дизайнеров и Князя — передвигается и дышит исключительно по воле Гун Юй. Она точно легендарный полководец Бай Ци — повелевает своей армией и пленных не берет. Даже таких красавчиков, как старший лейтенант Ле.

Я стою в стороне, так что меня не видно за ярким светом софитов, и с интересом наблюдаю, как барышня Гун укрощает Ле Чжаньина.

— Нет, — говорит он твердо и в подтверждение своего отказа мотает головой, — ни за что.

— Да, — непреклонно возражает Гун Юй.

— Я не буду раздеваться.

— Будете.

— На стриптиз я не соглашался, — начинает старший лейтенант, но барышня Гун перебивает его, рявкнув не хуже Бай Ци:

— Это не обсуждается!

Кажется, на площадке все замерли, глядя на эту эпичную схватку двух ёкодзун. Я лично ставлю на барышню Гун. У Ле Чжаньина против нее шансов нет. Слишком хлипок. Может, лет через пятнадцать-двадцать, заматерев в борьбе с преступным миром Шанхая, он бы и имел какие-то шансы, но не сейчас.

— Съемка через пять минут, — чеканит Гун Юй, и несчастный старший лейтенант сдается. 

— Ну, хорошо, — бурчит он, — но только ради благотворительности.

— Конечно, — теперь барышня Гун смотрит на него более благосклонно и даже гладит по плечу (еще прикрытому одеждой), несмотря не неодобрительное покашливание Князя.

— Ты что здесь делаешь, дядюшка? — шепчу я.

— Пришел присмотреть за своей женщиной, — неожиданно громко отвечает он и косится на барышню.

Та делает вид, что временно потеряла слух, и не обращает на нас никакого внимания, но изящное ушко, которое мы видим из своего угла, густо розовеет.

— Вот как, — шепчу я. — И давно ли она стала твоей женщиной?

— А то ты не знаешь, — рассерженно шипит Князь. — Ладно, племянничек, мне пора.

— А как же… — начинаю было я, но при взгляде на покрасневшее дядюшкино лицо благоразумно затыкаюсь. Инсульта на площадке Гун Юй мне не простит. 

— Присмотри тут, — Князь неопределенно машет рукой.

— Конечно, — я согласно киваю. — Всенепременно. Обязательно. Глаз не спущу…

— С барышни, Чансу, а не с бравых полицейских, — голос Сяо Цзи сочится сарказмом.

— Уел, — признаю я, и дядя, довольно насвистывая, удаляется  с площадки. У него сегодня встреча с главой одного мелкого семейства, контролирующего пригород на северо-западе. Если есть возможность не стрелять, то почему бы ей не воспользоваться? Тем более, что время идет — я слышу, как тикают часы, отсчитывая время, данное мне товарищем Линем.

[Энгъе~]

          ура продолжение!

[Duches]

часть 4.1

***

 

В конце концов, все устраивается. 

Я работаю, как вол — от зари до зари, — на всех своих работах. Князь ведет переговоры, добывает информацию и уединяется с барышней Гун. Фэй Лю терзает всех подряд, решая, куда же он все-таки пойдет учиться. Му Нихуан цветет и делает сайт, с которым мы завоюем весь Китай. Ли Ган организует все и всех. 

Линь Чэнь на горизонте не появляется, слава всем богам.

Но нам тесно в одном городе. Даже таком огромном. 

Шанхай как большая деревня — невозможно уберечься от новостей и сплетен. А о Чэне, как о восходящей бизнес-звезде, судачат много и с удовольствием. И о его развивающейся компании, и о прелестной невесте, с которой он вихрем промчался по светским раутам и прочим увеселениям… Любого китайца рисом не корми, но дай обсудить ближнего своего. 

Мы ни разу не встретились, хотя часто бываем на одних и тех же мероприятиях. Ли Ган превосходит сам себя, выстраивая мое расписание и продумывая на пару с Мэн Чжи пути быстрой эвакуации. Не то чтобы я хотел видеть этого человека, но все-таки.. На фото в газетах он выглядит похудевшим и строгим. 

 

Я разглаживаю ладонями глянцевый лист — на этот раз не газету, а местный журнал с претензией на элитарность. Короткое интервью с Линь Чэнем и Эриком Сю. На фото они оба: уверенные, молодые, готовые покорить Поднебесную. Я трогаю пальцем губы на фотографии и, кажется, даже ощущаю их мягкость. 

— Кхм, — секретарь Ли деликатно покашливает около двери и принимается поправлять запонку, давая мне время на сокрытие улик. Я отработанным жестом смахиваю лист в ящик стола.

— Простите, глава, — в руках Ли Гана серая папка с красным стикером, обозначающим повышенную важность. — Мне кажется, это вас заинтересует. Ваш дядя велел вам передать.

— А где он сам?

Секретарь пожимает плечами. 

— Могу только сказать, что барышня Гун на месте.

— Уже хорошо, — бормочу я и открываю папку. 

 

Через полчаса захлопываю ее и потрясенно пялюсь в стену. 

Я думал, что покойный Сяо Сюань уже ничем не сможет меня удивить: трудно перебить фееричное завещание и авианосец — но я недооценил своего ушедшего родственника.

— Как жаль, что мы развеяли прах, — выдыхаю я. — Надо было высыпать его в жерло вулкана, а еще лучше в нужник.

Ли Ган, снова материализовавшийся в кабинете, вопросительно поднимает бровь.

— У меня есть брат. 

Теперь взлетают обе брови, и я тут же уточняю:

— Четвероюродный… кажется… Или троюродный. Я не уверен в степени родства. 

В молчании секретаря слышится поощрение.

— У нашего императора был роман. 

Еле слышное хмыканье.

— Роман длиною почти в целую жизнь. Он, конечно, ни в чем себе не отказывал, но к этой женщине возвращался регулярно. У него был сын от нее.

— Был? — тут же вычленяет главное Ли Ган.

— И сейчас есть. — Я сдерживаю желание побиться головой об стену. — И ты его знаешь. И я знаю. Пиздец!

— Все так плохо?

— Еще хуже. У главы одной из шанхайских семей брат — легавый. Обхохотаться можно.

— Старший лейтенант Ле? — спрашивает Ли Ган и тут же сам себе отвечает: — Не-е-ет. Значит, капитан Ван?

Я согласно киваю головой.

— Госпожа Цзин…

— Родила его в семнадцать, согласно досье. Годом раньше Сяо Сюань увез ее из родного дома. Черт! 

— Господин Сяо всегда был обаятельным.

Я скептически ухмыляюсь.

— Он ее купил, Ган. Третья дочь в семье рыбака — кому она была нужна? В разгар культурной революции. Это сейчас Яньтай — лучший город для жизни. А тогда… Год она жила с ним, родила ему сына, а через три месяца после рождения нашего бравого капитана уехала в Пекин. К родителям не вернулась. — Я поднимаю палец и зачитываю: — Сняла комнату у вдовы Вэйхай и устроилась на работу. Дядя явно от нее откупился, но денег дал немного. На жилье хватило, а вот на все остальное… Даже странно. Обычно он был более щедр с женщинами. Надо бы разузнать подробнее.

Ли Ган делает пометку в блокноте и кивает мне:

— А что дальше?

— Ну, где-то полгода ее мотало по всяким приработкам. А потом она устроилась в кондитерскую некоего Лю Шэна. И там работала три, нет, почти четыре года — сначала продавщицей, потом помощницей кондитера. Ага! А вот это уже интересно!

— Что там? — Ли Ган вытягивает шею, стараясь заглянуть в файл.

— Ты не читал? 

— Нет.

— Так вот, на горизонте снова появляется дядюшка, чтоб его… Смотри-ка, тут даже копия протокола пекинской полиции. Она побила его скалкой.

— Какая прекрасная женщина, — мой секретарь растроган.

— Я тоже так думаю. Но тем не менее, под напором превосходящих сил противника крепость сдалась…

— Жаль.

— Но похоже, что на своих условиях. Значит, она уезжает с дядей в Шанхай, оставляя сына на попечение вдовы и бывшего работодателя. 

— Разумно, — Ли Ган одобрительно кивает. — Господин Сяо не зарекомендовал себя как надежный партнер.

— Да уж… В этот раз его хватило на месяц, потом она снова пустила в ход скалку. И, похоже, он ответил.

— Скотина!

— Полностью согласен. Она попала в больницу — трещины в проксимальных фалангах и пястных костях, разрыв боковой связки. Погоди-ка… Мы зря плохо о ней подумали. — Я рассмеялся. — Госпожа Цзин повредила руку неумелым апперкотом. Даже не знаю, жалеть ее или дядю. Дальше она выздоравливает и с дядей расстается. Но тот явно чувствует себя виноватым — оплачивает лечение. Госпожа Цзин возвращается в Пекин, забирает сына и исчезает. Чтобы через семь месяцев появиться в столице с дипломом шеф-кондитера от Эколь Ленотр. Ха! Я готов жениться на этой женщине.

— Шеф, давайте лучше я, — деликатно предлагает секретарь Ли. — Все-таки женщины, хм… немного не ваш стиль.

— Может, я решил испробовать что-то новое. 

— А Фэй Лю? 

— Ты умеешь разрушать мечты, — вздыхаю я. — И что мне теперь с этим делать? 

Ли Ган пожимает плечами. 

Я снова вздыхаю.

— Заботы множатся и ширятся. Зато я понял, откуда у нашего капитана такой светский лоск — госпожа Цзин явно на нем отрабатывала свои навыки. Она работала су-шефом в кондитерской при Вальдорф Астории. И тут снова появился дядя. Но на этот раз она с ним не поехала. Это он мотался к ней. Смотри-ка, Князь и это раскопал: он снимал для встреч квартиру рядом с отелем. Похоже, к сыну она его не подпускала. 

— Я не устаю восхищаться мудростью госпожи. 

— Через год она ушла из отеля. Интересно почему?

[Duches]

часть 4.2

Я листаю страницы, вчитываясь в побледневшие строчки старых распечаток. 

— Снова ее знаменитая скалка. На этот раз она приласкала коллегу, вздумавшего распускать руки. И дядя ничего не предпринял? Странно. Значит, она уволилась и опять уехала во Францию. На этот раз к Ферранди. Князь достал даже квитанции оплаты. Копии, конечно, но внушает. Полный курс буланжери, хлеб, снова кондитерка и еще деловое администрирование в сфере общественного питания. —  Я присвистываю. — На этот раз дядя не поскупился — он оплатил все. Сто семьдесят тысяч франков. Какой тогда был курс к евро?

— Шесть с половиной, — подсказывает секретарь. — Двадцать шесть тысяч.

— Ни хрена себе… Что же он такого сделал, чтобы так раскошелиться?

Я лихорадочно роюсь в бумагах.

— Есть! Отчет из бюро судебной экспертизы. Бао Лифэн — переломы рук и ноги, многочисленные порезы, причина смерти — удар ножом в печень. Хм… В этот раз госпожа Цзин провела во Франции почти три года. Дядя выжидал одиннадцать месяцев, прежде чем начать действовать. Он действительно заботился о ее репутации.

Я просматриваю папку до конца — дальше ничего примечательного. Работа-работа-работа. Наш капитан с отличием закончил Пекинский университет. И кстати, его учеба была полностью оплачена из доходов госпожи Цзин. Потом она возвращается в Шанхай. Работает сначала по найму, в основном в ресторанах при отелях, затем открывает собственную кондитерскую. И… встречается с дядей. Периодически. В последнее время, судя по донесениям, достаточно часто. А тут и капитана в Шанхай перевели. 

Чую подвох. Дядя Сюань был еще той сволочью. Чтобы он и не воспользовался такой возможностью: сын — капитан полиции, да еще и на его территории. Наверняка ведь что-нибудь бы замутил. Старый козел, конечно, был сентиментальным, но свою поживу никогда не упускал. 

— Вы просветите капитана, глава? — как бы между прочим интересуется Ли Ган.

Вопрос не праздный — от ответа зависит многое. Можно, конечно, информацию придержать, но ведь она непременно всплывет. Причем в самый неподходящий момент. И как тогда отреагирует капитан Ван? Не сказать, что мы с ним большие друзья — так, приятельствуем потихоньку. Заодно он присматривает за мной, а я за ним. Но терять такие отношения глупо. А еще глупее вывалить на него этакий сюрприз без подготовки.

— Я должен поговорить с госпожой Цзин, — говорю я. — Пригласи ее на обед.

Ли Ган коротко кланяется и выходит, оставляя меня наедине с папкой.

[серафита]

Ооооо, наконец-то!! Наконец-то всплывают семейные связи. (Когда появится Цзинхуань, зуб даю, МЧС разыщет остатки праха и мотанёт к ближайшему вулкану).

[Эпифита]

Куда там молодому поколению))

[Duches]

серафита, вполне возможный вариант, ибо количество семейных связей превышает предел терпения главы Мэй)))

Эпифита,  молодому поколению еще рость и рость)))

[Duches]

часть 5.1

Крутыми ресторанами госпожу Цзин не удивить, так что буду действовать от противного. 

Мы идем есть вьетнамский суп в крошечную — на два столика — забегаловку Фана. Вообще-то Фан торгует только навынос, но для вип-клиентов у него есть угол между кухней и кладовкой. Там стоит добротный стол и два тяжелых стула, которые трудно даже сдвинуть с места. По крайней мере, ими точно не размахнешься. 

К Фану «поговорить» ходят серьезные люди из самых разных слоев общества. Забегаловка — нейтральная земля. Нарушителя хозяин сам нашинкует кухонным тесаком. Прецеденты были, знаю точно. 

 Хотя я пришел на пару минут раньше назначенного времени, моя гостья уже на месте —  тяжелый мотоцикл припаркован у входа.

— Госпожа, прошу простить меня за опоздание, — я застываю в глубоком поклоне. 

— Это я пришла раньше, — она протягивает мне руку. Знаете, так по-особенному, когда непонятно, то ли пожимать, то ли поцеловать. Я выбираю второе и легко касаюсь губами тыльной стороны ладони.

Она молча смотрит на меня. 

Я смотрю на нее.

— Какое… интересное место, — госпожа Цзин первой прерывает молчание. 

И тут вплывает Фан с большой супницей в одной руке и блюдом с паровыми булочками в другой. 

— Бань Бао, — ахает моя гостья, — настоящие?

— С половинкой утиного яйца, госпожа, — солидно отвечает Фан. — По нашему семейному рецепту. 

— Это честь для меня, — она наклоняет голову, и я понимаю, что больше нет нейтрального Фана. Госпожа Цзин купила его одной фразой. С одной стороны, это не очень хорошо, с другой — я же не воевать с ней пришел. 

Фан накрывает на стол и исчезает. Мы снова одни и все так же молчим. Госпожа Цзин мастерски держит паузу. Она, не суетясь, наливает мне суп, кладет булочку на отдельную тарелку и пододвигает ко мне. 

— Кхм, — откашливаюсь я.

— Поешьте, — мягко, но непреклонно советует госпожа. — Не стоит вести серьезные разговоры на пустой желудок.

— Откуда вы знаете, что разговор будет серьезным?

— Вряд ли глава клана Цзанъё пригласил бы меня сюда ради ерунды.

Она берется за ложку и подает мне пример, первой пробуя суп. 

— Божественно, — жмурится госпожа Цзин. — Если в кондитерском искусстве я отдаю первое место европейцам, то супы лучше всего выходят у нас.

[Duches]

часть 5.2

— Благодаря вашей выпечке, мы уделаем любого кондитера-лаовая. 

— Льстец, — она улыбается и грозит мне пальцем. — Теперь понятно, откуда у Фэй Лю такая сладкоречивость. Есть в кого…

— Этот засранец превзошел меня, — смеюсь я. — Хорошо подвешенный язык и симпатичная мордашка — я перестал считать, сколько сердец он уже разбил.

Госпожа Цзин тоже смеется.

— Ваш брат — прекрасный молодой человек и очень хорошо воспитанный.

— Мы точно говорим об одном и том же человеке? 

Не то чтобы я не верил в мелкого, но такая лестная характеристика в отношении человека, который затерроризировал всю свою элитную школу, немного неожиданна.

— Конечно, — подтверждает госпожа Цзин. — Вы видите его каждый день, и ваши усилия по воспитанию незаметны прежде всего вам. Я же могу оценить всю картину. У сяо Лю нежное и преданное сердце. Он, как юный месяц, дарит мягкий свет окружающим его людям.

Я смущенно хмыкаю. Не скрою, слышать такое о брате приятно. 

— Скажете тоже, госпожа. Вы слишком добры к нему.

— Ничуть, — качает она головой и продолжает, даже не меняя тона: — Значит, вы хотели поговорить о моей связи с вашим покойным дядей?

— Что?

Я не сразу выплываю из марева блаженного самолюбования, в которое меня погрузили комплименты этой женщины.

— Фэй Лю или Сяо Сюань — поясняет она. — Больше тем для серьезного разговора у нас нет. Вы не слишком озабочены увлечением своего брата. Понимаете, что это всего лишь юношеская влюбленность. Значит, остается ваш дядя. 

— Скорее, ваш сын, — перебиваю я.

Госпожа Цзин откладывает ложку в сторону и, сложив руки перед собой, молча смотрит на меня. Вся ее мягкая расслабленность куда-то исчезает, взгляд становится колючим.

— Продолжайте.

Такую женщину я бы не хотел иметь во врагах, поэтому примирительно поднимаю руки.

— Сразу говорю, что не собираюсь использовать капитана в делах клана Цзaнъё. Никак. Совсем. Абсолютно. Клянусь.

Взгляд не смягчается.

— Почему я должна вам верить?

— Мне не выгодно, — поясняю я. — Во-первых, судя по характеру вашего сына — это верный способ с ним рассориться. Как минимум. А как максимум, приобрести врага. Я не идиот, чтобы бодаться с государственной машиной.

Госпожа Цзин кивает:

— Да, дураком я вас не считаю.

— Спасибо. Ваш сын тоже умен. Во-вторых, — я задумываюсь на мгновенье, пытаясь четче выразить мысль, — я не подставляю членов моей семьи. 

— Ой ли, — роняет госпожа Цзин. 

— По крайней мере тех, кого я таковыми считаю.

— Значит ли это, что вы не считали Сяо Сюаня своей семьей?

— Не считал, — честно отвечаю я. — Он виноват в смерти моих родителей. 

— А Цзинъяня вы решили облагодетельствовать?

Я хмыкаю. 

— Госпожа Цзин, вы считаете, что ваш сын настолько жалок? Хотел бы я посмотреть на того, кто попытается покровительственно отнестись к капитану Вану.

Она опускает взгляд. 

— Послушайте,  — я вздыхаю, — на самом деле мне нужен совет. Как сказать капитану, что я его хм… брат? 

— Зачем?

— Ну, подобные секреты имеют свойство раскрываться в самые неудобные моменты. Предупрежден — значит вооружен. Не то чтобы я ждал от капитана пылких братских чувств, но был бы рад и дальше общаться с ним в неформальной обстановке. 

— Если вы таким способом заботитесь о пенсии вашей поварихи, то для этого у вас куда больше возможностей, чем жалованье полицейского.

[Duches]

часть 5.3

В глазах госпожи Цзин прыгают смешинки. Кажется, я уже не под прицелом.

— Не так уж много он и проигрывает, — обижаюсь я. — Куда меньше нас с Фэй Лю.

— Этот факт не оправдывает ни его, ни вас. 

— Вы просто не знаете тетушку Ду. Она играет как бог. Да она самого Нэчжа вокруг пальца обведет!

Госпожа Цзин смотрит на меня с сомнением.

— Не верите? Приходите в пятницу вместе с сыном. И приготовьте деньги, — зловеще улыбаюсь я.

— Я подумаю, — хихикает она, прикрывая рот ладонью. Точь-в-точь юная провинциальная девчонка. Секунда — и снова становится величавой, как придворная дама.

 Госпожа Цзин Чжу — Цзин как колодец, Чжу как жемчуг. 

Я начинаю понимать, почему Сяо Сюань все время возвращался к ней. Но вот почему она его принимала — пока понять не могу. Дядя, который женщин всерьез никогда не воспринимал, и она. Что между ними общего, кроме Цзинъяня? Который, на самом деле, целиком и полностью был ее. 

Она улыбается мне немного печально и вдруг говорит:

— Мне было пятнадцать, когда он меня забрал. Уж не знаю, чем ему глянулась. Я тогда была гадким утенком — руки в цыпках, плоская, как доска, плохие зубы и волосы, жесткие от соли и солнца. Может быть, поспорил с кем-то. Не знаю.

Похоже, госпожа Цзин решила выговориться и выбрала в наперсники меня. Я наливаю воду из кувшина и тихо, чтобы не спугнуть, ставлю стакан перед ней. 

— Он меня взял той же ночью. — Она поднимает глаза и машет рукой. — Не делайте такие бешеные глаза, глава Мэй. Никакого насилия. Я же прекрасно понимала, что он мой шанс. И потом, Сюань умел обращаться с женщинами. Так что мне понравилось — сразу же, с первого раза. Секс вообще отличная штука, особенно когда хотя бы один из пары понимает, что делает. Я вас шокирую? — внезапно спрашивает она. — Простите, это после Европы. Я привыкла там выражаться прямо. Иначе с лаоваями очень трудно общаться. Они, м-м-м, не понимают интонаций. 

— Нет-нет, все нормально.

Она кивает и продолжает.

— Так вот, ваш дядя меня сделал. Научил одеваться. Отвел к стоматологу. И в салон. Другая бы слюни пускала от счастья, а я с детства знала, что хорошее — быстро заканчивается. Так что когда я залетела и начала блевать по утрам, у меня уже был план. Остальное вы знаете.

— Но…

— Да, я к нему вернулась. Ненадолго. И снова ушла. Потом уходил он. И наоборот. Жить с ним было невозможно.

— Потому что он был преступником?

— Потому что он был мудаком, — аккуратно поправила меня госпожа Цзин. — Но отличным любовником.

— Но сын…

— А сын был только мой, — она оскаливается. — Если бы Сюань принял его после рождения, тогда… Но он был в очередном забеге по бабам. Сейчас это уже неважно.

Вы одно должны понять, глава Мэй, несмотря на то, что они никогда не встречались — Ван Цзинъянь истинный сын своего отца. У него тяжелый, подозрительный характер, он высокомерен и зануден. По обстоятельствам жесток и беспощаден.

— Вы сейчас кого описываете? — не выдерживаю я.

— Моего мальчика, — легкая улыбка скользнула по губам и тут же исчезла. — Поверьте, я его знаю куда лучше прочих. Все просто покупаются на его внешность. Он — вылитый истинный коммунист с плакатов пятидесятых. 

— Но что-то хорошее в нем есть? Или нет?

— Красив. Умен. И, главное, он очень преданный. Тем, кого считает своими. Станьте для него своим и увидите. 

Я завороженно киваю.

— Только прошу, — она смотрит на меня твердо и требовательное, — не впутывайте его в дела клана.

— И в мыслях не было, — быстро отвечаю я.

— Спасибо, — взмах ресницами, ласковая улыбка — и госпожа Цзин уже у порога. — Я приду в пятницу. С пирожными и сыном.

Мгновение, и ее уже нет, слышен лишь шелест занавески из пластиковых бусин. 

Пару минут я завороженно пялюсь в проем, а потом начинаю ржать. 

В комнату заглядывает Мэн Чжи, который ждал меня в машине. Наверняка дождался отбытия госпожи Цзин и поспешил ко мне.

— Глава?

— Все в порядке, — машу я рукой. — Но как же меня развели! Поверить не могу! Чжи, госпожа Цзин — великая женщина. Мы ей все в подметки не годимся.

— Она вас обманула?

— Не-е-е-ет. Она говорила чистую правду и купила меня, как деревенского дурачка. Добилась всего чего хотела, не сказав ничего важного. И ведь уверена, что я ее не обману.

— А вы?

— Я не дурак — тягаться с Шан Яном в юбке.

— Технически в джинсах, — поправляет меня Мэн Чжи. — Расскажете подробности?

— Этот позор только между мной и ей, — пафосно провозглашаю я, и мы покидаем закусочную Фана.

[Гэллинн]

Ну вот и зачем я взялась читать онгоинг?) Теперь все локти ж сгрызу в ожидании продолжения! Такие классные все))) и связи между персонажами иногда неожиданные, но интересные и логичные. Автор, браво, вдохновения вам!

[Duches]

Гэллинн, welcome, так сказать))))

[Гэллинн]

Duches, на волне настроения по прочтении поняла, что соскучилась по Цзинь Дуну. Включила первую серию "Свечи в гробнице" (смотрела года три назад) и... залипла. Ну какой же он охуенный, а.

[Золотая Тварь]

Гэллинн, Лучше "Стрелы на луке" Там прямо сразу видно какое пальто Чень купил у бутике )))

[Гэллинн]

Золотая Тварь, спасибо за рекомендацию, но мне, честно говоря, все равно, какое пальто купил персонаж, я от его лица с трудом взгляд отрываю) и пластика у него шикарная, хоть Линь Чэня вспоминай, хоть Ху Байи, хоть Мин Лоу, хоть кого))) Одно слово: Цзинь Дун!

[Duches]

Гэллинн,  поверьте, вы не пожалеете, если увидите его в том пальто)))))

Золотая Тварь, о, дааааа

[Duches]

часть 6.1

***

Цзинъянь звонит мне на следующий день. Даже по телефону чувствуется, как он напряжен. 

— Моя мать рассказала о приглашении. Вы уверены, что мы не стесним вас?

— Ничуть, — искренне отвечаю я.

И не капли не лукавлю. Такую женщину, как госпожа Цзин, лучше иметь в союзниках.

— Она рассказала о вашей встрече… — капитан намеренно обрывает фразу. Наверное, ждет расхождений в показаниях. Детский сад какой-то.

— Мы говорили о поставках, — дипломатично выдаю я.

— И все?

Боги, сколько подозрительности! Его там Ле Чжаньин, что ли, покусал?!

— Не совсем, — неожиданно для себя самого брякаю я и продолжаю: — Я спрашивал у госпожи, как лучше сообщить вам, что вы мой брат.

Молчание в трубке такое густое, что его можно резать ножом. 

— Двоюродный… — уточняю я, — вроде бы…

И замолкаю. Что тут еще скажешь. Почему-то с госпожой Цзин и ее сыном я вечно попадаю впросак.

На том конце трубки наконец отмерли и вздохнули.

— И мой отец…

— Сяо Сюань.

— Значит, точно двоюродные, — говорит капитан Ван Цзинъянь и вешает трубку, оставляя меня мучиться от неопределенности.