Шанхай. Пять стадий принятия.

[Duches]

Alternate Universe  — Modern Setting; Yakuza; Adventure; Romance; Drama; Slash; Get;

Первая часть вот здесь: Держись, Шанхай, мы идем

Часть 1

  ***

Ну конечно же, первым появляется Мэн Чжи. Приходит разведать обстановку. В этом доме даже погоревать нормально не дадут. Обязательно решат вмешаться, посочувствовать, выслушать… А я никого не хочу видеть. У меня, черт возьми, сердце разбито. И я имею право поплакать над его осколками.
Согласен, это очень по-гейски, но мне плевать. Должен же я оправдывать свою репутацию. 
Так что, когда старина Мэн, коротко постучавшись, заглядывает в спальню с возгласом: «Сяо Шу!», я даже слезы не вытираю. Вытаскиваю из ящика тумбочки «Дезерт  Игл» и машу им перед носом ошалевшего Чжи.
— Со мной все нормально! Уходи!
— Но…
— Уходи! — слезы снова льются ручьем.
— Ты плачешь?
В ответ я стреляю. Поверх его головы, конечно. Я же не идиот.
— Меня бросили, — говорю я злобно, — и я горюю. Иди к черту.
Мэн Чжи тяжело вздыхает и сваливает. Недалеко, за дверь. И ходит там дозором, время от времени прикладывая ухо к двери.
Всхлипываю я недолго — все, что можно, уже выплакано. Теперь я просто лежу и тупо пялюсь в потолок. Мыслей нет. Вообще никаких. Я просто внимательно рассматриваю тени на потолке, как они ползут, удлиняются, темнеют…
Мэн Чжи пробует заглянуть, я швыряю в него тапком. Можно, конечно, опять стрельнуть, но меня останавливает мысль, что запасной обоймы у меня под рукой нет. Кстати, это косяк, который нужно будет исправить.
Когда наступают сумерки, приходится встать. Физиологию никто не отменял, и я пошаркал в ванную, что примыкает к моей спальне. 
Отливаю, пью воду из-под крана и возвращаюсь обратно. За ту пару минут, что я отсутствовал, на тумбочке появляется бутылка с минералкой и пара яблок, а вот «Дезерт Игл» исчезает. Все-таки Мэн Чжи точно подслушивал. 
Я падаю на кровать и замираю. Вот бы остаться так, пока не умру. Мое тело постареет, ссохнется и, в конце концов, рассыплется прахом…
— ...А я войду! Меня-то он послушает! — Фэй Лю вернулся из школы и теперь, кажется, спорит с Мэй Чжи. — Сам сказал, что пистолет ты забрал!
Я бы усмехнулся, но ни сил, ни настроения. С чего они взяли, что в спальне я храню только один пистолет?
— Брат! — дверь с грохотом распахивается, и на пороге возникает Фэ Лю. — Я хочу…
Не знаю, что он хотел мне сказать: тяжелая декоративная подушка прилетает младшему прямо в голову.
— Уходи.
Мэн Чжи понятливо вытаскивает ошалевшего Фэй Лю за порог и захлопывает дверь. Я успеваю заметить обиду в глазах брата, но даже она меня почти не задевает. 
За дверью шепчутся, кажется, кому-то звонят, прибывает народ, но мне все равно. Когда кто-то пытается заглянуть, я бросаю второй тапок. Судя по сдавленному ойканью, попадаю. Бабуши, купленные в Марокко, сделаны из мягчайшей кожи, но из них получаются отличные снаряды. Жаль, что у меня только пара.
Очевидно, эта же мысль приходит в голову тем, кто обретается за дверью.
— Давайте зайдем все вместе… Что он сделает…
— Первому, до кого дотянется, выдерет кадык, — голосом разума, как всегда, выступает мой секретарь. 
— Чансу, — о, вот и тяжелая артиллерия в лице Князя подоспела. 
— Никого не хочу видеть, — равнодушно говорю я в щель двери, за которой светится круглое лицо моего дядюшки. — Если полезете, буду стрелять по ногам. У меня есть еще один пистолет.
После такой долгой речи силы совсем меня оставляют. Слава богам, дверь захлопывается, и за ней затихают. Не хотелось бы, знаете ли, лезть под кровать за очередным стволом. 
Я забираюсь под одеяло, чувствуя себя бесконечно ничтожной песчинкой. Не человеком, а частицей чего-то совершенно крошечного. Почему так больно? Когда умерли родители, я не смог их оплакать сразу, лежал в реанимации под капельницами. Спустя три месяца, выйдя из больницы, я смотрел на поминальные таблички, стоящие перед урнами с прахом в семейном склепе, и не чувствовал ничего, кроме гнева. Сейчас же я скорблю, оплакиваю то, что впервые за много лет было моим и только моим. И дело не в сексе, хотя и в нем тоже, а в том, что Линь Чэнь был половиной моей души. Камень, брошенный во врагов, но попавший по мне с размаху. И теперь я контужен на всю жизнь. 
Вроде бы ничего ужасного не случилось — Чэнь предложил вполне разумный выход, но я не мог делить его ни с кем. И потому сейчас умираю от горя, лежа в собственной спальне.
За окнами совсем стемнело. Может, закрыть глаза и постараться уснуть? Может, боги будут милостивы, и я не проснусь?
Слезы опять подступают к глазам. 

****

Брат был на себя не похож. Никогда его таким не видел. Кинуть в меня подушкой?! Нет, представляете, в меня — подушкой?! Я даже сказать ничего не успел, тут же прилетело. Обидно, блин. 
Ведь если вспомнить все, что было раньше… Я прекрасно понимаю, каким засранцем я был, но он и тогда меня пальцем не тронул, а тут сразу — влепил с размаху и привет. 
Надо что-то делать.
На Мэн Чжи надежды нет — его только и хватило, чтобы пистолет забрать, а про второй, что прикреплен скотчем под днищем кровати, он и не знает. Как и про тот, что лежит в одном из пуфиков. Слева от кровати, кажется. Или справа.
Хотя, наверное, про него знает. 
Точно знает. Вон как хмурится и шепчет что-то на ухо Князю. Надеюсь, они там не штурмом собираются спальню брать? Тогда без жертв не обойдется. И тетушка Ду будет недовольна, а то и вообще уйдет. Какой женщине понравится море кровищи?
Хотя, может я зря переживаю? И все как-то устроится само собой?
Я подхожу поближе к дядюшке Цзи и Мэн Чжи.
— Никогда его таким не видел, — озабоченно говорит дядюшка. — А все этот бейсун. Говорил же — не связывайся с золотой молодежью.
Это они про Линь Чэня говорят, что ли? И чего такого натворил братец Чэнь?
С этим вопросом я и влезаю в разговор старших. Знаю, что неприлично, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. К моему удивлению, меня не посылают по известному адресу.
Мэн Чжи вздыхает, как целая стая синих китов и отвечает:
— У босса личная драма.
Я перевариваю:
— Они что, с Чэнем расстались?
— Не ори, — одергивает меня дядюшка. — Личные дела твоего брата должны оставаться личными делами. 
— Ну, как расстались, так и помирятся, — уверенно улыбаюсь я, хотя, если сказать честно, никакой уверенности у меня нет.
— Господин Линь женится, — тихо говорит мне Мэн Чжи. — Кто кого бросил, я не знаю, но расстались они нехорошо. Кажется… Ну, если судить по реакции босса. 
— Вот ведь… бейсун! — вырывается у меня.
Поймите правильно, мне нравится Линь Чэнь, но брата я люблю больше! И если кто-то его обидел так, что тот сейчас валяется в депрессии, то я глотку могу перегрызть. Братец Чэнь, конечно, сделает меня одной левой в честном бою, но подобраться к нему я всегда смогу, а дальше меня от его яремной вены никто не оторвет. 
— Так, ребенок, — вдруг врывается в мои мечты голос дядюшки Цзи, — давай-ка без глупостей. В твоем возрасте с такой мечтательной улыбкой надо о сиськах думать, а не о расчленении врагов. 
— Я не ребенок.
Но он меня уже не слушает. Они с Мэн Чжи озабоченно перебирают варианты спасения рядового Мэй Чансу. Вот только мне не нравится, что каждый из этих вариантов без пролитой крови не обойдется. Разница только в количестве.
И почему-то никто из них не подумал о самом простом выходе из сложившейся ситуации.
Я достаю телефон, открываю список контактов в WeChat, выбираю нужный.
— Здравствуйте, тетушка Лиян, — почтительно говорю я и кланяюсь так, чтобы меня было видно в камеру.  — Нам очень нужна ваша помощь…
Мэн Чжи и дядюшка Цзи одновременно хлопают себя по лбу.
Прослушав краткую вводную, госпожа Лиян кивает:
— Буду через сорок минут,  — и отключается.
— А из тебя выйдет толк, ребенок, — хлопает меня по плечу дядюшка.
Я киваю старательно, а сам пячусь из комнаты. Коридор, комната, дверь.
Запираюсь в дальней ванной комнате и даю волю слезам.
Боги всех семи небес, пусть с мои братом Чансу все будет хорошо!

***

Когда дверь в спальню распахивается и на пороге возникает тетушка Лиян, я еле успеваю остановить замах. Кинь я в нее яблоком, жизнь моя закончилась бы очень быстро. Цзинжуй привяжет меня к форсажной камере своего истребителя и даст по газам. Жизнь моя, конечно, разбита, но обрывать ее так внезапно я не готов. Мне еще Фэй Лю надо на ноги поднять, если он меня простит после сегодняшнего.
— Тетушка, — я запихиваю яблоко под подушку и приглаживаю волосы. Есть что-то такое в Сяо Лиян, что заставляет подтянуться любого мужчину. Даже если он в таком разобранном состоянии, как я.
— Чансу, — холодно кивает она, делает шаг вперед и захлопывает дверь, отсекая всех любопытствующих.
Я молча смотрю, как она усаживается в кресло — красивая, изящная дама неопределенного возраста. Ей можно дать и двадцать пять, и сорок — в зависимости от ее настроения. Помнится, Цзинжуй жаловался, что когда она приезжала к нему на место службы, никто не хотел верить, что она его мать. 
— Рассказывай.
И я неожиданно для себя рассказываю ей все. Он слушает, постукивая пальцем по ручке кресла, словно отбивает ритм моего монолога.
— Подведем итог, племянник. Ты завел себе любовника, пользовался им какое-то время, а когда он тебе надоел, подставил его под нож съехавшего с катушек маньяка?!
В изложении Сяо Лиян моя история смотрится как-то неправильно.
— Я же люблю его, — мямлю я.
— А он отплатил тебе тем, что предложил тайную любовную связь, — безжалостно продолжает она.
— Именно, — я вскидываюсь, ловлю насмешливый взгляд тети и тихо свядаю. 
— А его отец, который мог бы тебя раскатать по асфальту в тонкую пленку, тебя и пальцем не тронул…
— Откуда…
Тетушка машет рукой:
— У меня свои источники информации. — Она встает, подходит ко мне и отвешивает такую затрещину, что я опрокидываюсь обратно в подушки. — Ты заигрался, Чансу. Подставил под удар семью…
— Я пытался спасти семью от Ся Цзяна, — протестую я, держась за пострадавшую щеку. Тетя бьет безжалостно. 
— И чуть не бросил ее под каток государственной безопасности, — отрезает она. — А когда отделался легким испугом, лежишь тут и ноешь. 
— Легким испугом?! — я вылетаю из кровати, и Лиян даже пятится от такого напора. — Мне ультиматум поставили! Взять город под свою руку.
— Так бери, — рявкает истинная дочь семьи Сяо, — а не рыдай, словно девка, брошенная первым кавалером.
— Думаешь, это так просто?!
— Не сложнее твоей авантюры с авианосцем! 
Шах и мат! Тетушка начинает и выигрывает.
Я смотрю на нее растерянно, но Лиян не ведется на мой несчастный вид.
— Я люблю его. Он — мой, понимаешь… Первый раз за много лет у меня появилась личная жизнь. И я хочу быть счастливым.
— Ты можешь вернутся к нему. Будешь раздвигать ноги, когда у него будет свободное от семьи и работы время, — безжалостно предлагает тетя. 
Я вздрагиваю, и она, протянув руку, нежно гладит меня по пострадавшей щеке.
— Ты выживешь, сяо Шу, — впервые за долгое время я слышу свое старое имя из ее уст. — Ты слишком умен и честолюбив, чтобы умереть от разбитого сердца.
— Что мне делать, тетя?
— Просто иди дальше. Делай свою работу, присмотри за Фэй Лю. У мальчика скоро гаокао, а ты закатываешь истерики. Заведи любовника, а лучше двух. Или любовницу, ради разнообразия, — она пожимает плечами. — У тебя есть целый Шанхай, а значит, у тебя есть мир. 
Сяо Лиян обнимает меня крепко и сильно.
— Погоревал и хватит. Тебе дали не так много времени, чтобы тратить его на страдания.
— Убью Князя. Старое трепло, — я обнимаю ее в ответ, утыкаясь носом в душистые локоны. Сколько себя помню, тетя всегда пользуется одними и теми же духами — «Бандит» от Робера Пиге: пачули, гардения, жасмин. Как я ни уговаривал ее попробовать что-то еще, она неизменно мне отказывала. 
— Если будет нужна помощь, обращайся, — она целует меня в пострадавшую щеку и демонстративно морщится: — Чансу!
— Что, тетя?
— Помойся.

примечания

Бейсун - 鳖孙 (biēsūn) - диалектное (провинция Хэнань). 鳖孙 (biēsūn) или 孬鳖孙 (nāo biēsūn) — болван, обалдуй. Буквально: черепаший внук.

коллажи

Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 6.5
часть 7
Часть 8
Часть 9

запись создана: 27.09.2021 в 13:28

@темы: Джен, Гет, Фики, Слэш

Comments

[Duches]

Эпифита, там есть штатный спаситель)))) вернее спасительница)))

серафита, знаешь, вполне возможен и такой вариант... я их почти никогда по именам не запоминаю)))

[Duches]

Очередной коллаж здесь

https://imgur.com/NSaZrHk

[Duches]

часть 10.1

— Нихуан! 

На меня смотрит дюжина пар глаз, но моей девочки среди них нет. Айтишники, когда к ним ни зайди, смотрят на тебя, точно колония сов, над которой внезапно взошло солнце. 

— Где госпожа Му? — рявкаю я и в ответ получаю только недоуменное моргание.

— Ну что вы так орете, глава Мэй? — встрепанная Нихуан вылезает из-под стола с пучком проводов в руках. При своих балбесах она всегда обращается ко мне на «вы».

— А что вы делали под столом, драгоценная госпожа? — интересуюсь я и грозно оглядываю сборище гениев от IT. — Что, больше некому преклонить колени?

— Все в порядке, глава Мэй, — Нихуан выступает вперед, точно курица-наседка, защищающая своих птенчиков. — Мне надо было размяться. 

Она целеустремленно тащит меня прочь, в свой кабинет, подальше от испуганных подчиненных. То есть я хочу думать, что они испуганы, но подозреваю, что я им со своим грозным рычанием абсолютно параллелен. 

Нихуан захлопывает за нами дверь и смотрит на меня с осуждением.

— Ты нарушаешь рабочий процесс, Чансу. Что ты разорался, как деревенская бабка на торге?

— А почему ты ползаешь под столом, а не кто-то из этих бесполезных бугаев?

— Они тестировали программу, — глаза Нихуан мечут молнии. Она напоминает грозную владычицу Галадриэль. Разве что волосы покороче и потемнее.

— Ладно-ладно, — я примирительно поднимаю ладони, демонстрируя миролюбие.

— Что ты хотел, Чансу? — спрашивает Нихуан. — Ты редко заходишь к нам. Что-то случилось?

— Меня хотят женить, — жалобно говорю я, — помоги, пожалуйста.

— Да ладно?! — раньше она не умела так гадко хихикать. Похоже, работа со мной научила Му Нихуан плохому. 

— Отвечаю! — я понижаю голос. — Глава клана «Неба и земли» тяжело болен. Из наследников только дочь. Князь говорит, что они пришлют сватов.

Смех Нихуан обрывается, точно кто-то нажал выключатель. 

— О-о-о-о, — тянет она, — значит, опять изображаем неземную любовь.

— Ну зачем же неземную. В такое никто не поверит. Но вот в договорную помолвку — вполне. 

Му Нихуан смотрит на меня, и под ее пристальным взглядом мне становится неуютно.

— Но если ты не хочешь, — говорю я неуверенно, — то тогда не надо.

— Дружба — понятие круглосуточное, — вздыхает моя девочка и улыбается, но как-то сухо. — Что там у нас в обычной программе? Пара появлений на людях? Статейка в желтой прессе. Ну, еще совместный поход в супермаркет. Куда пойдем?

— В оперу, — отвечаю я, не задумываясь, и тут же осекаюсь, вспомнив свое последнее посещение оперы.

— Только не «Богему».

Да, когда надо, Му Нихуан может очень больно укусить.

— «Целуй меня, Кэт» устроит? 

— Да!!! — взвизгивает Му Нихуан и повисает у меня на шее. — Тысячу раз да!!!

Маленькая тайна Нихуан — она обожает этот чертов мюзикл и никакие «Отверженные» или «Ромео и Джульетта» с ним не сравнятся. Когда вышел диск с новой английской постановкой, она засмотрела его до дыр и заставила всех нас. Даже бедняга Чжи ходил и напевал: «Освежите своего Шекспира, если хотите нравиться девушкам».

— Когда идем? — деловито интересуется Нихуан.

— Послезавтра. Платье за мой счет, — привычно бубню я.

— Разумеется, — и строгая начальница IT-отдела показывает мне язык. — Гун Юй поможет мне выбрать.

—У барышни Гун безупречный вкус, — соглашаюсь я, 

— То есть ты хочешь сказать, что мой вкус неидеален? — взлетает бровь госпожи Му.

— Пойду-ка я, пожалуй, — лучше отступить на заранее подготовленные позиции, чем пытаться неловко извиняться и тем самым только усугублять свою вину.

Му Нихуан прекрасна! Сегодня она отрада моего сердца и взгляда. Черное шелковое платье — строгий закрытый верх, длинная юбка с разрезом, серебристые босоножки и серьги-каскады.

— Что-то я нервничаю, Чансу, — говорит она и прикусывает губу.

— Все хорошо, милая, — я беру ее за руку и целую крайнюю костяшку. — Все будет как обычно: мы придем, произведем фурор, выпьем немного шампанского и посмотрим твой любимый мюзикл. На следующий день с утра нам перемоют кости, а к обеду уже все забудут.

Нихуан тяжело вздыхает.

— Ну не знаю, — с сомнением говорит она. — Здесь как-то неспокойно.

— Все хорошо, — улыбаюсь я, — все просто отлично.

[Duches]

часть 10.2

Все-таки интуиция у Му Нихуан — звериная. Не иначе как в прошлой жизни она была тигрицей. 

Стоило нам очутиться в vip-зоне и взять по бокалу шампанского, как нас тут же окликнули:

— Какая встреча! Глава Мэй и госпожа Му.

Я оборачиваюсь и вижу очень красивую женщину. Она улыбается нам ярко накрашенными губами, разводит руки в стороны, точно приветствует старых друзей. Но дело в том, что я и знать не знаю, кто она. Признаваться в таком неприлично, так что я посылаю ей в ответ точно такую же приветливую улыбку. 

— Цинь Баньжо, — представляется она.

Это по-прежнему, ничего мне не говорит. На память я никогда не жаловался и госпожу Цинь никогда не встречал.

— Мы знакомы заочно, — ее улыбка стала еще сердечнее, — мой жених много рассказывал о вас. — Она машет кому-то в толпе и томно тянет: — Дорого-о-о-й!

И тут я моментально соображаю, кто передо мной. Нихуан еще смотрит на нее недоуменно, а я уже вцепляюсь в нее, точно утопающий в спасательный круг. Уверен, что госпожа Цинь заметила, какое воздействие оказали на меня ее слова.

Когда из толпы к нам выходит Чэнь, я уже собран и готов.

— Мой жених, Линь Чэнь, — она представляет его с такой гордостью, будто лично выпестовала такой отличный мужской экземпляр. — Глава «Байду групп». Но вы же это и так знаете. Простите ничтожную… — в ее голосе звучит насмешка, и я не выдерживаю.

— Госпожа Цинь, — начинаю я, но меня тут же перебивают:

— Зовите меня просто — Баньжо. В конце концов, мы с вами почти родня. Оба любим одно и то же.

Она ведет пальцами по шее, чуть отгибает пышный высокий воротник, демонстрируя край лилового засоса. 

— Вкусы меняются, госпожа Цинь, — если я вцеплюсь в руку Нихуан еще сильнее, то просто сломаю ее. Усилием воли я ослабляю хватку.

Цинь Баньжо хихикает, прикрывая рот ладонью.

— Ах, постоянство в наше время не в чести.

Нихуан не выдерживает:

— Совершенно с вами согласна, — вступает она в разговор, — столько обещаний вокруг, столько клятв, но лишь доходит до дела, так все клятвы забыты.

— Ах, барышня Му, — всплескивает руками госпожа Цинь, — и не говорите. Беда в том, что кроме клятвопреступников, нас окружают еще и те, кого можно назвать пустоцветом. Не получив желаемое, они так и сохнут возле источника, не смея отойти. Время идет, а их усилия так и остаются бесплодными.

— Зато ваши, очевидно, увенчались успехом, — вступаю я. — Наверное, мне стоит поздравить господина Линя. 

Чэнь до этой минуты молчавший недоуменно поднимает брови, а я поясняю:

— Похоже, вы так торопитесь со свадьбой потому, что невеста беременна.

Наверное, я чуть повысил голос, когда говорил это. Вокруг нас тут вспыхивает шепоток, который все ширится. Через пару часов весь светский Шанхай будет обсасывать пикантную новость.

Надо отдать должное Цинь Баньжо — лицо она держать умеет. Ее сладкая улыбка дрогнула лишь на миг. Она мудро молчит, не пытаясь опровергать скандальную новость. Чем сильнее протестуешь, тем больше подозрений вызываешь. Но вот Чэня остановить не успевает.

— Нет, — заявляет он, — я не могу…

Что он там не может, у меня нет сил слушать, и, на мое счастье, Нихуан снова вмешивается:

— Не переживайте так, — в голосе ее столько участия, что хватило бы на дюжину сиротских приютов, — современная фармакология творит чудеса. Если вы опять не сможете, то вам непременно помогут.

Слышен чей-то истеричный смешок, который тут же замолкает. На Линь Чэня даже смотреть страшно, а улыбка Баньжо превращается в оскал.

— Благодарю за заботу о здоровье моего жениха, — чеканит она. — Но, по крайней мере, у нас есть таблетки, а вот от некоторых недугов помогает лишь исправительный лагерь.

Как по мне, так слабовато.

Даже Се Юй в свое время бил словами куда прицельнее.

— Ради общего спокойствия я готов отработать трудовую повинность за любого из нас, — примирительно улыбается Линь Чэнь и, не дав мне времени на ответ, уводит свою невесту прочь. 

Мюзикл мы все-таки посмотрели. Моя грозная тигрица наотрез отказалась покидать поле боя.

— Какого черта, Чансу, — шипит она сквозь стиснутые зубы, — я пришла посмотреть свой любимый мюзикл, и всякие стервы мне удовольствия не испортят. 

— Ты отлично выступила, милая, — я глажу ее по плечу, — это было одновременно и грубо, и изящно.

— Но эта сучка ведет по очкам, — глаза Нихуан мечут молнии. — В конце концов, у нее есть мужик, а у меня нет. 

— У тебя есть я, — немного обиженно замечаю я.

— Да, — она вспыхивает милой улыбкой и гладит меня по щеке, — ты просто самый лучший, но я говорю о сексе, Чансу. Ты ее видел? Она же как кошка, обожравшаяся сливок, — только что из… — тут Нихуан осекается.

— Из постели, — заканчиваю я за нее. — Не дергайся, моя любовь. Я большой мальчик и понимаю, что к чему. 

— Но…

— Тихо, — шикаю я, — слышишь, увертюра…

[Duches]

часть 11.1

***

— Ты совсем одурела? — спокойно интересуюсь я, как только за нами закрывается дверь гостиничного номера.

На отеле настоял я. К себе ее вести не хочу, там все принадлежит Чансу. Мне кажется, зайди Цинь Баньжо в мою спальню, и даже воспоминание о нем исчезнут, испарятся, как роса на солнце. И мне останется только мучаться приступами непонятной тоски. 

Подозреваю, что госпожа Цинь действует примерно из тех же соображений. Не факт, что у нее кто-то есть или был, но то, что она хочет оставить за собой территорию, где не нужно будет держать спину — бесспорно.

Поэтому отель.

— Что ты имеешь в виду? — Цинь Баньжо скидывает туфли и падает в кресло, вытягивая умопомрачительные ноги.

— Твое сегодняшнее представление в театре!

— Ах, это! — она беспечно отмахивается. — Ничего такого не произошло.

— Да ладно, — я устраиваюсь в кресле напротив. — Вот это твое “маленькое”  — я обозначаю пальцами кавычки, — представление, о котором уже наверняка гудит весь город…

— И что?.. — перебивает она. — Ну посплетничают немного. Или ты боишься, что репутационных потерь? Глава “Байду групп” — импотент! Никто в здравом уме не воспримет это всерьез. Во-первых, у нас скоро свадьба, во-вторых, это сочтут всего лишь местью отвергнутого ухажера. 

— Ты вообще не должна была устраивать такое! — я начинаю злиться. — Какого черта тебе приспичило пообщаться с Чансу и его спутницей? 

— Потому что так бы поступила любая стерва, — отчеканивает она. — Прежде чем кидаться упреками, подумай сначала. Твой бывший любовник приходит в оперу с новой женщиной, которая ему нужна только для того, чтобы исполнять роль ширмы. И мы чинно фланируем туда-сюда, принципиально не замечая друг друга?! Вот это заметили бы все. И на следующий день прополоскали нас во всех светских гостиных! — Она вскакивает и подлетает к моему креслу. — Неужели тебе, сыну своего отца, нужно объяснять такие элементарные вещи. И этот твой бывший… привел бы хоть даму поопытнее, а не эту дурочку, которая смотрит на него голодным взглядом дворняжки. 

— Не смей так говорить о Нихуан!

Цинь Баньжо тычет в меня пальцем.

— А ты даже в мыслях не смей называть их столь неформально! Все! Этих людей для тебя нет! Только деловое партнерство! Остальное все слухи и сплетни! Включи мозги, в конце концов! 

— Не ори!

— А ты привыкай! — ноздри у Цинь Баньжо раздуваются, она взмахом руки сносит с близстоящей консоли какую-то вазу. — Я решила, что в нашем браке у меня будет роль законченной стервы! Не придется бесконечно фрустрировать, глядя на тебя. И потом никто не удивиться, когда я тебя в конце концов брошу. Утопят в сочувствии! И самое главное, — она кладет ладони на ручки кресла и наклоняется надо мной, — должен же быть и у меня какой-то профит от навязанной роли.

— Ты получаешь свободу!

— До нее еще надо дожить и не свихнуться! Быть маткой для вынашивания чужих детей — тоже не предел мечтаний!

— Ах ты, стерва! — не выдерживаю я и дергаю Баньжо на себя.

Шифоновая юбка накрывает нас точно покрывалом. Я одной рукой дергаю пряжку ремня, пытаясь его расстегнуть, другой — сдвигаю в сторону ее белье. Она также лихорадочно путается в пуговицах моей рубашки. Пять секунд и я врываюсь внутрь, где уже все мокрое, хлюпающее.

“И когда она успела так возбудиться” — мелькает и тут же исчезает мысль, потому что Баньжо, наконец, распахивает полы рубашки и вцепляется острыми зубками прямо под ключицу. Это и близко не похоже на поцелуй, но от него у меня окончательно сносит крышу.

*** 

— Сержант, докладываю, старшна третьего разряда Линь явился, чтобы навестить вас.

— Ну, во-первых, старший сержант, — Ю Цзе, сидящий на маленькой табуретке на грядке, выпрямляется. — А во-вторых, с нынешней твоей формой ты и в рядовые бы не прошел. Совсем перестал заниматься?

— Никак нет, — молодцевато рапортую я. 

— Мне-то не ври, — старший сержант легко поднимается и делает шаг. Я настороженно гляжу на то, как он ступает по рыхлой земле, но, похоже, мое беспокойство напрасно — Ю Цзе крепко стоит на ногах. Вернее, на одной, вместо второй ступни у него протез, оставшийся на память об одной из боевых операций в Южно-Китайском море. 

Позже мы сидим на веранде его дома и пьем холодный чай. Я щурюсь на заходящее солнце и впервые за последнее время мне становится спокойно.

— У меня действительно проблемы, — наконец выдыхаю я. — Так получилось, что хм… по работе я попал в криминальный замес. И ничего даже сделать не успел, как меня вырубили. Это все могло бы закончится большой бедой, но повезло.

— Сколько человек напало?

Я даже этого не могу сказать, и покаянно наклоняю голову.

— М-да, — Ю Цзе качает головой, — похоже, на гражданке ты совсем перестал мышей ловить, Чжу. 

Это мой старый позывной — сова с человеческим лицом. У нас в Китае к совам всегда относились настороженно. Они — злые духи, несущие жестокость, смерть, тьму и неблагодарных детей.

Говорят, что когда отец узнал мой позывной, то долго смеялся и сказал, что сержант глядит прямо в корень. Ну, его самого никто не мог назвать почтительным сыном, так что мы с ним друг друга стоим. 

— Прошу вас, наставник, позаботьтесь обо мне, — я падаю на колени и низко кланяюсь. 

Тот долго молчит, наверное, оценивает те проблемы, что я снова привнесу в его жизнь. 

— Ладно, — наконец, говорит он, и я поднимаю голову. — Будешь приезжать ко мне в шесть утра два раз в неделю. Тренировочный зал на Лианхэ.

Я прикидываю расстояние и с трудом подавляю стон отчаяния. Для того, чтобы туда добраться к шести мне придется выезжать в полпятого. 

Ю Цзе довольно улыбается. Судя по всему он прекрасно помнит мою нелюбовь к ранним побудкам.

— Опоздаешь — будешь отжиматься сотню. Опоздаешь еще раз — можешь больше не приезжать.

— Конечно, наставник.

Тот кивает.

— Вот и договорились. Оплата через кассу. Я честно плачу налоги. С тебя возьму по двойному тарифу.

[Duches]

Эта часть совершенно неотбечена, ибо была написана в последние два дня. Так что простите за возможные ошибки

[Sonnnegirl]

Охохо
Ченя ждут уалекательные утренние досуги

[Duches]

Sonnnegirl,  а то ж)))) порадуется по полной программе))))

[Duches]

часть 12

***

Пару дней после этой встречи у меня отвратительное настроение. Я не собираюсь снова рыдать в подушку, нет. Хорошенького помаленьку — как любил говаривать покойный дядя. Но и делать вид, что все прекрасно, у меня тоже не получается. В результате страдают окружающие.

Ну как — страдают. Офис организует вечеринку по поводу выхода благотворительного календаря. Пришли новые коллекции. Вот-вот прибудут Бугатти (и, значит, нужна будет еще одна грандиозная вечеринка).

Князь с подчиненными сбился с ног, добывая и систематизируя информацию. Обещанные сваты пока не приходили. Возможно, у главы Вэнь началась ремиссия, и одной головной болью для меня станет меньше. 

У боевиков клана тоже стало больше работы — я решаю, что достаточно либеральничал на встречах с представителями некоторых семейств. Похоже, попытку договориться миром они приняли за слабость — придется им об этом пожалеть.

Развязка наступает на одной из встреч.

В этот раз в ангаре собрались три семьи чисто криминального толка, у которых не было никакого легального прикрытия. Просто припортовые крысы, толкающие дурь, промышляющие контрабандой и отличающиеся звериной жестокостью. На чужие территории они не лезли, но на своих, выгрызенных в свое время с большой кровью, были беспощадны. Бесили меня эти «цветы сливы» неимоверно. Кстати, прозвище это им дал дядя Сяо — а как еще прикажете называть триумвират, носящий фамилии Цзинь, Пин, Мэй. 

В ангаре шумно и дымно. Три двухсотваттные лампы не справляются с темнотой по углам и клубами дыма от дешевых сигарет.

Я еще пытаюсь договориться, когда один из борзых приближенных «цветов» подскакивает ко мне и смачно плюет на ботинок. Комок зеленой от бетеля слюны шлепается на нос ботинка, и я замираю.

Раздается чей-то визгливый хохот, который тут же замолкает.

— Чансу, — очень тихо говорит Князь, то ли желая предупредить, то ли призывая держаться в рамках. Но его призыв, в любом случае, опоздал.

Да, я давно уже не был в «поле», но тир посещаю регулярно. Так что пистолет в моей руке материализуется мгновенно.

— Убери за собой, — командую я.

Пиздец как театрально, но подобную публику интеллектом не проймешь. Здесь нужны спецэффекты.

— Нахуй иди, — отзывается придурок. Зрачки у него расширены: возможно, он жевал не только листья бетеля.

Похоже, местная публика совсем берегов не видит. Так что я просто стреляю. В коленную чашечку. И начинается хаос. Мудак орет в голос, катаясь по земле, вокруг начинают вопить, откуда-то появляется оружие, кто-то замахивается на меня обрезком трубы. Прицельный пинок, идиот падает, и я довершаю дело, врезая носком ботинка по лицу. Даже сквозь дикий гомон слышен смачный хруст ломающейся скулы.

— Минус два, — скалюсь я. 

— Спокойнее, — за моим правым плечом Чжи. Даже удивительно, что он до сих пор не вмешался и не засунул меня себе за спину. — Спокойнее, Чансу. Не части.

— Сам знаю, — огрызаюсь я.

— Не лезь в драку.

— Не полезу.

Действительно, зачем мне туда лезть? Вторым выстрелом я добиваю вопящего придурка. Жаль тратить на него еще одну пулю, но его дикий вой раздражает. 

Даже странно, что ни Князь, ни Мэн Чжи, ни даже Чжэнь Пин мне потом и слова не говорят. В обычное время каждый из них не преминул бы высказать все, что они думают о моем безрассудстве, но не теперь… Это слегка обижает. Неужели я так всех достал?!

— Мальчику надо было выпустить пар, — я случайно, через неплотно прикрытую дверь, слышу, как дядюшка Цзи разговаривает с Ли Ганом, — в конце концов, он же не укешка какой-нибудь, прости меня Будда Амитофо, а нормальный такой мужик… — дядя вздыхает и заканчивает, — со своеобразной ориентацией. Что ты на меня вылупился?

— Меня удивляет то, что вы знаете, кто такой уке, — задумчиво говорит секретарь. — Люди вашего возраста…

— Я еще к земле привыкать не собираюсь, — перебивает его Князь, — а любимый племянник у меня один. Должен же я разбираться в вопросе. Интересов мальчика я не разделяю, но с терминологией знаком. Наследников нам, если что, и Фэй Лю принесет. Или, в конце концов, есть суррогатное материнство.

— Очень смело, — после недолгой паузы произносит Ли Ган. — Я-то вас считал приверженцем семейных ценностей. 

— Так про семью и речь, — Князь тихо хихикает, а потом продолжает на полтона выше: — Барышня Гун, как я рад вас видеть! У меня к вам есть одно дело…

Я не выдерживаю и распахиваю дверь, но дядюшки уже и след простыл.

— Опять трахаться пошли, — вздыхаю я.

Секретарь деликатно молчит. 

— А дверь ты неплотно закрыл, чтобы я все услышал?

— Мне показалось, что вам не помешает лишнее подтверждение искренней привязанности к вам.

Я смущенно киваю и ретируюсь обратно. Все-таки семья — это прекрасно, пусть даже такая необычная, как моя.

[Эпифита]

Сходил мужик на культурно-массовое мероприятие... До сих пор Шанхай трясет))

[Duches]

Эпифита, с размахом сходил)))

[Duches]

часть 13.1

Через несколько дней я уже так не думаю и готов прибить каждого из них.

Ли Ган выпихивает меня с Нихуан на очередной благотворительный вечер: аукцион драгоценностей от Уоллеса Чэна. Новичок среди ювелиров, он уже сделал себе имя на украшениях из титана. 

— Глава, — секретарь, взявший на подмогу Князя и Юйцзиня, был крайне убедителен, — это прекрасный шанс появиться там с госпожой Му. Вы все думали, что подарить ей на день рождения… Дорогой подарок она не примет, но если вы купите вещь на благотворительном аукционе… — Он делает паузу, давая мне время оценить сказанное, и продолжает: — У госпожи Му не будет шанса отказать. 

Это аргумент, и весомый. Му Нихуан девушка практичная и всему прочему предпочитает солидные денежные премии, а мне хотелось одарить ее чем-то прекрасным.

— И тем самым утвердишь нашу красотку в роли своей девушки, — вступает Князь.

— А если произведешь впечатление на мастера, то я попробую договориться об эксклюзивных правах. Скажем, одну шестую часть нашего процента на благотворительность. 

Мне совершенно не хочется никуда идти, и я делаю последнюю попытку уклониться, выкладывая главный аргумент:

— А если там будет Линь Чэнь с этой… стервой? Нихуан расстроится.

— Он в Пекине, — Князь прямо-таки излучает благодушие. — С этой стороны проблем не будет. Сходи, Чансу, развейся. Доставь удовольствие девочке. Ты же любишь все красивое. 

И я сдаюсь.

Знал бы, что они затеяли — проклял бы прямо там.

Творения мастера — чудо. Нихуан восхищенно ахает, рассматривая в витрине один из лотов — бабочку из полированного нефрита и бриллиантов. Она кажется почти живой. 

На аукцион выставлены еще серьги причудливой формы, на которые ушло столько камней, что непонятно, можно ли их вообще носить, и немного странная брошь с изумительным алым камнем в центре. Она, пожалуй, выглядит скромнее прочих лотов, но именно возле нее зависает Нихуан.

— Это рубин в центре, Чансу? — спрашивает она.

На наклоняюсь над витриной и присматриваюсь:

— Нет, — я любуюсь сложной огранкой, — я не встречал рубинов такого оттенка. Скорее всего, шпинель или, может быть, рубеллит. Но я не уверен. 

— Вы совершенно правы, — раздается негромкий голос, — это рубеллит. Немногие знают такой камень. 

Я поднимаю голову. Судя по большой фотографии, которую я видел у входа, передо мной сам ювелир.

— Увы, я не знаток, — мой поклон исполнен почтительности. Грех не склониться перед таким талантом, — попал пальцем в небо.

— Потрясающе, — Нихуан смотрит на Уоллеса Чэна, как на небожителя, спустившегося к ней на облаке. — Это же не просто драгоценности, да?!

— Это вы мне скажите, госпожа…

— Му Нихуан, — тут же представляется она. — А это мой друг, Мэй Чансу. 

К мастеру подлетает ассистент и начинает что-то шептать на ухо.

— Компания «Хаохуа»? — уточняет ювелир. — Вы царите на рынке лакшери в Шанхае.

— Только на подступах к трону, — улыбаюсь я.

— А ваша спутница?

Вот же въедливый.

— Руководитель IT-отдела, — Нихуан не любила представать в образе никчемной девицы.

— Ого, — мастер одобрительно улыбается. — Я сам, к сожалению, с компьютерами на «вы». Знаю лишь пару программ, нужных мне для работы.

— Любые знания меркнут перед той красотой, что вы творите...

Еще пара минут светского разговора, и мастера дергает за рукав ассистент.

— Прошу прощения, но мне нужно уделить внимание и другим гостям. Был рад знакомству. 

— Это для нас честь, — говорит Нихуан. — Не каждый день увидишь истинную красоту. 

— Не каждый… — эхом отзывается Уоллес Чэн. — А что вам понравилось больше всего, госпожа Му?

Нихуан без сомнения кивает на брошь.

— Эта брошь. Она совершенна. Помните у Цао Чжи? «Гармония — вот истинный закон той красоты, что в небе родилась…»

Мастер расцветает:

— Ах, госпожа. Именно эти стихи о фее реки Ло я вспоминал, когда работал над этой вещью…

[Duches]

часть 13.2

Я терпеливо выжидал — несмотря на свой скромный вид, брошь была последним лотом.

— Уникальное изделие — брошь из титана, украшенная желтыми и розовыми бриллиантами, аметистами и розовыми сапфирами. В центре броши — рубеллит благородного оттенка. Стартовая цена восемьдесят тысяч. 

Нехило нынче стоят феи.

Нихуан ахает и тянет меня за рукав.

— Это на благотворительность, — шепчу я уголком рта. — Перестань психовать. 

Откуда-то сбоку слышится деликатное покашливание:

— Восемьдесят пять, — тут же реагирует ведущий.

Я слегка приподнимаю мизинец, аукционист понятливо кивает и объявляет:

— Девяносто!

…

— Сто тридцать пять тысяч! Продано!

Нихуан, кажется, в обмороке от этой суммы. Я легонько встряхиваю ее, повисшую на моем локте, и говорю:

— Соберись! Нам надо расплатиться и заполнить бумаги.

Она заторможенно кивает:

— Как я буду это носить?

— С удовольствием! — отрезаю я. 

— Но я же ползаю под столами, и стремянка, опять же…

— Не бойтесь, госпожа, — раздается голос мастера, — все камни хорошо закреплены и застежка очень надежная. Это мое изобретение.

Нихуан вспыхивает румянцем.

— Мастер Чэн…

— Я рад, что владелицей этой броши будете именно вы.

— А я просто счастлив, что проиграл столь прелестной женщине, — раздается голос позади нас, и я застываю.

Ну что сегодня за день такой… блядский.

— Простите, что вмешался в разговор, мастер, но не могу не выразить восхищение вашим талантом.

Дальше молчать просто невежливо, и я оборачиваюсь с вежливой улыбкой.

— Господин Ци.

— Чансу, — кивает он мне и сияет своей тысячеваттной улыбкой. Той самой, что укладывала на лопатки весь женский состав нашего факультета, плюс половину мужского. И меня в том числе.

Прошедшие годы ничуть его не изменили. Нет в жизни справедливости — Ци Бао все так же красив и обаятелен. 

— Ты все-таки перебил мою ставку, — продолжает он. — Я хотел подарить брошь жене.

— А я невесте, — отрезаю я. — Мне жаль, но тебе придется поискать ей другой подарок.

Ци Бао улыбается и поднимает вверх руки в знак своей капитуляции:

— Конечно, конечно. Не смею претендовать на собственность прекрасной госпожи. — Он кланяется Нихуан и продолжает. — Я не имел чести быть представленным вам.

— Госпожа Му, — чеканит та, — очень приятно.

Это больше похоже на «провались ты, проклятый», но не будем придираться к нюансам. 

Му Нихуан, пожалуй, единственный человек в мире, который знает все о моих отношениях с Ци Бао. Ну, так получилось. 

Очередной рабочий вечер, перешедший в ночь, бутылка маотая и мой пьяный приступ откровенности. Хотя после смерти родителей и нашего разрыва прошло уже несколько лет, раны все равно саднили. Я выговорился и закрыл эту тему. Думал, что навсегда. Но сначала ее подняли в газетке светских сплетен, а теперь и сам «герой» появился передо мной.

И что ему не сиделось у аборигенов?!

— Как там в Сиднее? — светски интересуюсь я.

Ци улыбается.

— Ну что ты, Чансу. Мы уже давно не там. Перебрались в Абу-Даби. Там гораздо больше возможностей.

Уоллес Чэн откашливается.

— Прошу меня простить, я бы хотел отдать госпоже Му ее брошь. Вы позволите…

Я неохото выпускаю руку Нихуан.

— Только недолго, милая.

Она ласково гладит меня по щеке — жест почти интимный и ясно намекающий на наши отношения.

— Господин Мэй, — раздается холодный голос Нихуан. — Пожалуйста, обращайтесь к моему жениху более формально.

Как же я люблю ее, мою бесстрашную воительницу. 

Я провожаю Нихуан домой. Половину дороги мы спорим по поводу броши, половину — ругаемся по поводу Ци Бао.

— Не вздумай! — снова и снова повторяет Нихуан. 

— Да с чего ты взяла? — слабо возмущаюсь я.

— С того, что ты сентиментальный дурак, Чансу. А еще придурок!

Характеристика, что и говорить, не слишком лестная.

— Ну ты же сама знаешь, как он со мной обошелся.

— Знаю! И помню! И не собираюсь прощать!

Я ясно вижу восклицательные знаки в ее речи. 

— Подожди, Нихуан…

— Нет! Никаких контактов с Ци Бао… Иначе… Иначе…

Мне даже интересно, чем она собралась мне угрожать. 

— Я перестану изображать твою невесту, — наконец говорит она. 

— Это удар под дых, — я мрачно щурюсь на нее. — Может быть, я просто хотел развлечься. 

— Ха-ха, — деревянным голосом сообщает мне Му Нихуан. — Очень смешная шутка.

Ужасно, что все вокруг решают за меня, а я даже ничего в ответ не могу сказать, чтобы не обидеть. Самое ужасное тиранство — это диктатура любящих тебя людей. 

[Duches]

И коллаж к 13-й части
https://imgur.com/Wbvn93K

[Эпифита]

Ну хоть из дому не выпускай!!!

[Sonnnegirl]

Чансу, держи себя в руках, послушай Нихуан!

[Duches]

часть 14

***

— Все-таки где-то у нас течет, — озабоченно говорит Князь. 

У нас совещание — уже третье на этой неделе. Кто бы мог подумать, что брать Шанхай под свое начало такая хлопотная работа.

Я вздыхаю.

На самом деле, до последнего времени дела шли неплохо. Мелкие окраинные кланы достаточно легко идут под нашу руку. Но как только дело коснулось «лакомых кусков», все стало куда сложнее. Оно и понятно, кому захочется просто так расставаться с главенствованием над территорией. Семьи огрызались, спорили, искали союзников, плевали на соглашения и никак не могли договориться. Самые умные понимали, что объединяться придется, и каждый хотел урвать кусок пожирнее. 

— Вы намекаете на что-то конкретное? — спрашивает Чжэнь Пин.

— Я не намекаю, я прямо говорю, — отрезает князь. — Смотри, мы пришли к сливовым цветам, а они нас ждали. Мы и рта не успели открыть, как сразу пошли предъявы. Кто-то накачал их до нас. Я пошуршал там, но мои осведомители ничего толком не сказали. Дальше… Вэнь Дунго раздумал присылать сватов…

— Слава всем богам, — вырывается у меня.

— Не будь дураком, Чансу. Мне птичка на хвосте принесла, что вроде как идут переговоры с кланом Цзиньлинь. 

— Цзинхуань?

— Нет. Похоже, что его брат. По крайней мере, госпожу Юэ видели входящей в дом господина Вэнь. А это, как ты понимаешь, показатель. И семья Вэнь на контакт не идет. Не говорят ни «да», ни «нет». Тянут время.

— Пока все, что вы говорите, можно списать на случайности, — вступает Мэн Чжи. — Дохленькие какие-то доводы.

Князь в раздражении барабанит пальцами по столу.

— Неделю назад парни Чжэня попали в засаду. Тебе напомнить, что одного из них мы похоронили с отрезанной головой?

У Мэн Чжи дергается щека. Ситуация тогда была крайне неприятной, и чудом удалось обойтись только одной жертвой с нашей стороны. 

А Князь продолжает:

— Вы же сами видели — место идеальное. И полиция не доедет быстро, и камер нет, и в сумерках не заметишь натянутую проволоку. И эти обалдуи, которые решили разобраться по-быстрому и рванули на скутерах. Это вообще что? Они б еще на велосипедах поехали.

Чжэнь Пин каменеет лицом. Это его проёб. Парни из новеньких, как раз из окраинного клана — никакой дисциплины и много гонора. Я Чжэнь Пина за этот случай и не упрекал даже. Не мог же он слепить из них грамотных бойцов за неделю.

— Кто-то их туда спецом навел, — изрекает очевидную истину Мэн Чжи.

— Конечно, — кивает Князь. — Пошли дальше. Три дня назад срывается сделка с тайваньцами. Пол-ляма помахали нам хвостиком. Кто перехватил сделку — неизвестно. Я уже дал задание пошуршать. И, наконец, сегодня…

— Что?

— Полчаса назад звонил Тринадцатый господин. Сказал, что разгромили точки на Чжэнге. Я послал ребят разбираться, но мое мнение — течет от нас. По мелочи, почти незаметно. И все складывается в пользу клана Цзиньлинь. Если выяснится, что и сделка к ним ушла… — Князь разводит руками. — Чансу, ты там о чем с господином Юем договаривался? Или просто карпов прикармливал?

Я даже не злюсь. Упрек справедливый.

На этот раз я назначаю встречу в «Су Чжэ». Там, кроме номеров, есть приватные апартаменты, как раз для переговоров. 

Больше никаких совместных обедов, улыбочек и прочего флирта. Низкий стол, бутылки с водой, два кресла.

— Глава Мэй, — Юй Цзинхуань вспыхивает быстрой улыбкой, которая тут же гаснет, как только он видит мое лицо.

— Господин Юй, — вот так, официально.

“До звания главы ты еще не дорос”, — мелочно думаю я. Мысль недостойная, но слишком сильная злоба клокочет во мне.

Юй окидывает взглядом комнату.

— “Су Чжэ” славится своим гостеприимством, — наконец говорит он, — вижу — слухи сильно преувеличены.

Я пропускаю укол мимо ушей. Сейчас есть дела поважнее, чем меряться причиндалами.

— Зачем вы меня хотели видеть, глава? — он так тянет это “глаааава”, практически балансируя на грани издевательства.

— Хотел поговорить о контракте с тайваньцами, — отвечаю я.

— Вот как, — Юй устраивается в кресле напротив меня. — Отличный контракт, по-моему. Тот редкий случай, когда Цзинсюань заключил действительно удачную сделку…

— За счет клана Цзянъё!

Юй замирает и кладет на стол зажигалку, которую до этого вертел в руках.

— Ну, не мне вам объяснять, глава Мэй, что в наших делах кто успел, тот рыбкой и полакомился, — хмыкает он.

Или Юй Цзинхуань очень хороший актер, или действительно не знал о перехвате контракта. И то, и то — для нас плохо. 

В первом случае это означает, что он играет против нас, во втором — что он выключен из цепочки управления кланом, и зачем нам тогда такой союзник?

— В погоне за близкой перспективой можно упустить солидную прибыль.

— Пока ваша прибыль только на словах, — оскаливается Юй. — Да вдобавок получается, что у вас дятел завелся. Как-то не похоже это на партнерские отношения.

— Так с вашей стороны тоже партнерством не балуют, — огрызаюсь я. — Исключительно обедами и обещаниями грядущих удовольствий.

Юй перегибается через стол, разделяющий нас, и тянет ко мне ладонь. 

— Так удовольствия могут быть и не грядущими, — вкрадчиво сообщает он.

Я отбиваю его руку. 

— Только идиот будет думать о флирте сейчас.

— Что оставляет мне надежду…

— Будьте серьезнее, господин Юй, — я побарабанил пальцами по столу. — Клан Цзянъё в последнее время несколько притормозил свою экспансию.

— Похоже, у вас течет, — перебивает меня Цзинхуань, — хуже, чем у гулящей девки в первый день. 

— Не будьте столь грубым, — морщусь я.

— Это я еще мягок, — похоже, что Юй Цзинхуань в бешенстве, и я его понимаю. — Если Сюань с мамашей прознают о наших встречах… Одно дело, когда я беру в союзники могущественный клан и захватываю власть в семье, и совсем другое, когда меня уличают в предательстве. Все зависит от точки зрения.

Мне нечего возразить.

— Господин Юй, послушайте…

— Нет, это вы меня послушайте, Чансу, — Цзинхуань поднимается, делает несколько шагов и встает позади моего кресла, положив руки мне на плечи. У него горячие ладони, почти кипяток, и я остро чувствую их через все слои одежды.

— Я понимаю, что у каждого бывают промахи, — говорит он, — но в нашем общем деле их быть не должно. Никто не должен знать, что мы союзники. Ищите своего дятла, Чансу.

— А вы постарайтесь быть более осведомленным о делах клана, — ответный выстрел слабоват, но давайте скажем честно, позиция у меня так себе. — Если мы разобрались с обоюдными претензиями, может, займемся делом?

— Боюсь, у нас разные понятия о делах, — улыбка Цзинхуаня полна греховных обещаний, но я лишь отмахиваюсь:

— Прекратите изображать из себя сексуального маньяка, — машу я рукой. — Для этого еще будет время.

— Обещаете? — тут же реагирует он.

— Позже, — отрезаю я и достаю из кармана сложенный вчетверо лист. — Вот здесь люди, которые были посвящены во все дела, которые закончились нашей неудачей. 

Цзинхуань долго смотрит на имена и, наконец, тычет пальцем в одно из них.

— Попробуйте присмотреть за этим человеком. 

— У вас есть факты?

— Никаких. Просто где-то и когда-то промелькнуло его имя. 

— Вы уверены? — только боги знают, чего мне стоит сохранить лицо.

— Нет, — Юй качает головой. — Просто слышал это имя от Цзинсюаня.

— В каком контексте?

Он пожимает плечами:

— Не помню. Я даже не уверен, что речь шла именно об этом человеке.

Мы обсуждаем новые планы, обещаем друг другу поиграть в шпионов, скомкано прощаемся и расходимся.

Вернее, уходит Юй, а я остаюсь сидеть и тупо пялиться на список, в котором острым ногтем отчеркнуто одно имя.

Мэн Чжи.

[Эпифита]

Нет!!! Какая подстава!

[Duches]

Эпифита, все бывает

[Sonnnegirl]

Юй такой клевый
Чо чансу ломается, рейтинга нас лишает

[Duches]

Sonnnegirl, Юй хитрый)))))

[Sonnnegirl]

Duches,

Очень осуждаю чансу, что он этому хитрому Юю до сих пор не дал

А теперь еще ходи, выясняй, крыса брат мэн или нет, опять не до рейтинга...

[Duches]

Sonnnegirl, а жизнь вообще несправедливая штука))))

[Bergkristall]

о нет. нет и нет. явная подстава врагов. Мэн Чжи - это же охана. я в это верю. Надеюсь, Чансу об этом помнит.

[Kelly Green]

Точно подстава. Мэн Чжи - человек верный, а Юй - хитрая сволочь.

[Duches]

Bergkristall, Kelly Green, скоро все разъяснится))

[Bergkristall]

скоро все разъяснится))

ни капли в этом не сомневаюсь и очень жду!

[Duches]

часть 14

Вопреки собственным желаниям, я не бегу тут же выяснять истину. И уж тем более не хочу разбрасываться обвинениями.

Я словно бы раздваиваюсь. Одна часть меня орет и беснуется где-то глубоко внутри, истерично повторяя, что Мэн Чжи не мог, просто не мог меня предать. Только не он. Он бы никогда!.. Другая часть хладнокровно придумывала расправу над тем, кто осмелился предать мое доверие. А еще прикидывала, что бы половчее соврать Фэй Лю, который наверняка расстроится из-за исчезновения Мэн Чжи.

“Это же старина Чжи! Это же семья!”

“Кому, как не тебе, знать, что семья чаще всего и предает!”

“Но Чжи не мог! Не мог и все тут!”

“Отличный аргумент! Главное, очень убедительный!”

Поговорить о таком я мог только с одним человеком:

— Дядя!

— Что?

— Надо поговорить. Через час, в “Прекрасной весне”.

Я выхожу из “Су Чжэ” через кухню, надеясь, что Чжи, все больше верящий в мое благоразумие, не догадался поставить там пост.

Мои надежды тщетны — охрана маячит сразу за мусорными баками. Но у меня есть еще один путь отхода, я ныряю за угол, в глухой тупик. Неприметная дверь ведет вниз, в подвал. Там хранят вино, но если пройти его до конца, то можно наткнуться еще на один выход. Прямо во внутренний двор одного из сохранившихся традиционных домов — сыхэюань. Там живут милейшие старички-коммунисты, пережившие культурную революцию, период первоначального накопления капитала и прочие исторические катаклизмы. Дом я выкупил через подставное лицо и так же, через третьи руки, содержу эти престарелые побеги революции, не давая им окончательно засохнуть. 

— Утречка, — приветствует меня один из обитателей, Шэн Юэ, — опять линяете?

— Утра, уважаемый, — я кланяюсь на ходу, — опять. Простите, очень спешу. 

— Стой! — старичок замахивается на меня своей палкой. — Дай я сначала посмотрю. Что за молодежь пошла, никакого понятия о конспирации. 

Князь развалился в кресле около окна и гоняет шарики на экране телефона.

— У тебя других дел нет? — злобно интересуюсь я. 

— Нет, — дядюшка продолжает увлеченно жать кнопки. — А ты-то что такой нервный? Цзинхуань против шерсти погладил?!

— Да при чем тут это! — рявкаю я. 

— Очень даже при чем, — возражает Князь. — Дал бы ты ему уже, Чансу. И ему радость, и нам спокойствие.

— А мне?

— А тебе удовлетворение. Сплошной профит для всех.

— Дядя!!!

— Что дядя? — Князь со вздохом откладывает телефон. — Ну давай, выкладывай, что там у тебя? Чжи здесь будет минут тридцать, я думаю. Не дурак же он. Зачем ты от него удрал?

— Возможно, он “дятел”, — говорю я.

Князь задирает бровь и смотрит на меня.

— Подробности.

Я выкладываю ему весь разговор с Цзинхуанем от начала до самого конца. 

Дядюшка Цзи вздыхает и складывает руки на животе.

— Я не буду говорить тебе, что это Мэн Чжи, который раз сто вытаскивал твой зад из переделок. 

— Не надо.

— Вот. Ты сам не дурак. Уже взвесил, поди, все “за” и “против”. 

— Взвесил.

— И что?

— И ничего. Ты сам понимаешь — это может быть правдой! Нет ничего невозможного! И самые близкие предают!

— Предают, — согласился Князь. — Ты, например. Вместо того, чтобы разобраться, зачем и для чего Сяо Цзинхуань дал тебе эту информацию, ты сразу впал в истерику.

— Нет!

— Да! — хлопает ладонью по столу дядя. — Неужели ты не понимаешь, что этот выкормыш клана Цзиньлинь никак не мог не знать о роли Мэн Чжи в твоей жизни?! Но по его утверждению, он просто где-то слышал это имя. Чансу, мозги включи! Получается, что он или не знает ничего о твоем клане, что автоматически делает его идиотом, с которым просто не стоит иметь дело, или…

Он милосердно замолкает, чтобы не назвать идиотом меня.

Я чертыхаюсь и ожесточенно чешу лоб. Прилипчивая, почти забытая детская привычка.

— Дырку протрешь, — хмыкает Князь. — С другой стороны, Чансу, и самые близкие предают. Тебе ли не знать. Я проверю Чжи.

— Так, чтобы он не узнал.

— Не учи опытного, сопляк.

Но я пропускаю мимо ушей эту грубость. Ему можно. Князь — семья. И Мэн Чжи это семья.

— Если бы Цзинхуаню удалось…

— То постепенно он бы вытеснил мешающие ему фигуры и заменил нас на своих людей. 

— Но…

— Погоди! Там где один, там и второй, а потом и третий, и все остальные. Паранойя — заразная штука. — Он поднимает ладонь, пресекая мой невысказанный вопрос. — Сяо Цзинхуань захотел тебя себе. Всего с потрохами. А он очень жадный мальчик. 

— Но он нам нужен, как союзник.

— А я и не говорю тебе отказываться от него, — тут Князь похабно подмигивает, — во всех смыслах этого слова. Но не давай ему слишком много власти, а то он непременно попытается тебя подмять. А Чжи… — он задумывается на мгновение и продолжает: — Мэн Чжи — пес. Так уж получилось, что ты первый это понял и дал ему ошейник, миску и будку. 

Я захлебываюсь воздухом от неожиданного сравнения и укоризненно смотрю на Князя. 

— И нечего на меня зыркать. Ты просто дал ему то, что нужно любой собаке — дом! И ощущение нужности. Так что я на девяносто процентов уверен, что сказанное Цзинхуанем ерунда.

— Но десять процентов ты все-таки ему не дал.

— Ста процентов не заслуживает никто, даже ты сам. Себя-то предать легче всего. Что ты нам с успехом и продемонстрировал недавно.

— Дядя!

— О! Слышишь?! — Князь поднял вверх пухлый палец, призывая к тишине. — Это твой бодигард топочет.

— Я ничего не слышу…

Но тут дверь распахивается и в комнату влетает Мэн Чжи. Окидывает суровым взглядом комнату и укоризненно качает головой.

— Линь Шу!

Ну, раз перешел на мое прежнее имя, значит, очень зол. Я принимаю покаянный вид, но Чжи на него не покупается, а продолжает отчитывать меня строгим и занудным голосом.

— Неужели ты не понимаешь, что твоя безопасность сейчас самое важное… Если тебя грохнут по недоразумению, то моя репутация упадет на океанское дно. 

— Тебя только это волнует? — подначиваю я.

— Не только, — рявкает Мэн Чжи, — но что толку с тобой говорить! Я подожду тебя там.

И он стремительно выходит, со всей силы шваркнув дверью.

Князь укоризненно на меня смотрит.

— Ты его обидел. Иди теперь, мирись.

— Да я собственно…

— Иди-иди, — выпроваживает меня дядюшка, — а я пока займусь делами нашими скорбными.

Я вздыхаю, но на Князя мои вздохи не производят ни малейшего впечатления.

Он машет пухлой ладонью.

— Никакого почтения к главе, — возмущаюсь я.

— Валите уже, глава.

[Bergkristall]

слава богу, нашелся глас разума в пучине безумия. Князь отлично вправляет мозги набекрень, надеюсь, Чансу действительно услышал его.

[Kelly Green]

Bergkristall,

Это да. Но кто же настоящий стукач?