как и обещали

[Aerdin]

Название: Путь в тысячу ли
Авторы:  Aerdin &  МИ-2
Цикл: Ловцы жемчуга
Пейринг: Линь Чэнь/Мэй Чансу
Рейтинг: НЦ-17
Жанр: юст, драма, кинк "целительный секс", детектив
Статус: ЗАКОНЧЕН
Саммари: "Что касается этого года, то я не хочу об этом рассказывать. Я для этого слишком трезв".
Линь Чэнь, "Ловцы жемчуга"

ОТБЕЧЕНО, прикреплены иллюстрации,
скачать целиком можно на АОЗ

Глава первая, часть 1, ~2,3 тыс.слов

На этот раз приступ был сильнее, чем все испытанное Чансу раньше, и на какой-то миг он даже потерял сознание, уже почти уверившись, что это конец. Но мгновение беспамятства растаяло на языке горьким и резким вкусом знакомого снадобья, а рядом с той простой койкой, на которой Чансу спал эти три месяца в лагере, обнаружился и сам Линь Чэнь.
— Ты хочешь жить? — без всяких вступлений вдруг спросил он, и от серьезности тона Чансу чуть не замутило снова. На освещенном солнцем пологе палатки метались тени, но он почти не слышал шума военного лагеря. Звуки доносились едва-едва: Чэнь, должно быть, прогнал отсюда всех: и Фэй Лю, и Чжэнь Пина, и остальных…
В груди точно раскаленным тавром прижгло сердце.
— Ты не заставишь меня... отнимать чью-то ци, — но даже после приступа Чансу не готов был менять свою жизнь на чужие. Нет, только не сейчас, когда он еще мог уйти как должно, не лишившись чести. Хотя бы достойную смерть он ещё в силах выбрать. — Не верю... ты и убеждать меня не станешь...
Он попытался взять Линь Чэня за руку, но пальцы едва шевельнулись, и тот стиснул их сам. Теплый, такой теплый!
— Прости, Чэнь... — Нихуан и Цзинъяню он написал письма, но Линь Чэню, Чансу всегда это знал, он все успеет сказать лично. — Я останусь... тебе должен... путешествие... по цзянху.
— Ты мне не ответил, — стиснул его пальцы тот, и всегда насмешливый взгляд сейчас оказался наполнен болью. Под глазами лежали черные круги, как будто Чэнь не спал несколько ночей. — Есть другой путь... Ты хочешь жить или нет, ответь!
— Да! — вдруг вырвалось из груди необыкновенно громко, почти в полный голос, и Чансу немедленно захрипел, подавившись воздухом. Продышался и, снова открыв глаза, взглянул на друга:
— Конечно... конечно, хочу. Но разве ты... что за способ?..
Дыхание кончилось, и Чансу замолчал, не договорив, но зная, что его поняли.
— Ци можно передать не только кровью, теперь я знаю точно, — с необыкновенной решительностью ответил Чэнь, как будто шел в бой, один на целую армию. — Но и в постели, через соитие.
В Великой Лян существовал только один человек, способный удивить Чансу даже на смертном одре, и этим человеком был и оставался молодой хозяин Архива Ланъя — все эти годы.
— Поэтому ты... вступился за Гун Юй? — не сводивший с него взгляда Чэнь непонимающе вскинул брови, и Чансу почувствовал, как удивление сменяется потрясением:
— Ты что... сам?! — от слишком сильных чувств закружилась голова, и он прикрыл веки, пережидая дурноту. Почему-то казалось страшно поверить в предложенное. — Но ты... лучше всех... знаешь это тело. Как ты захочешь... оно же больное... насквозь, как трухлявая гнилушка.
— Тебя больше волнует это или то, что ты сможешь жить дальше? — в голосе Чэня вибрировал металл. — Хотя, скажу сразу, от одной разделенной постели толку не будет — тела придется сочетать раз в несколько дней, и только тогда можно будет рассчитывать на стойкий лечебный эффект. Это на год или два, Чансу, не меньше, раз уж ты понял, чем опасно позволить себе выпить чужие жизни.
Сейчас он порадовался, что глаза закрыты: горько было получать как лекарство то, о чем он втайне мечтал едва ли не каждый раз, как Чэнь его касался! Эти руки утишали боль и вытаскивали из беспамятства, этому человеку он доверил каждый шаг в своих планах — потому что только Линь Чэнь и способен был понять их без многословных объяснений...
— Согласен, — тут не могло быть другого ответа, хотя Чансу едва не вывернуло от горечи, поднявшейся из желудка. — Если ты... если тебе... не противно.
— Противно? — вдруг протянул Чэнь и наклонился к самому лицу Чансу. Теплое дыхание легло на щеки, на губы, и впору было порадоваться, что краске смущения неоткуда было взяться. Чэнь же... не мог сейчас думать о поцелуе? Или мог?! — Да я столько лет только и ждал возможности!
И слишком насмешливый тон... Чансу даже сглотнул — как Чэнь мог не замечать, что его выдает голос?
Сердце заколотилось, как будто его ошпарили кипятком, и Чансу снова едва не потерял сознание. Он задышал глубже, размереннее, пытаясь совладать со слабостью и одновременно радостью. Сколько раз он хотел, чтобы эти руки коснулись его с желанием, и Чэнь смотрел вот так, не пряча мысли за насмешливой иронией! Но почему Чэнь хотел скрыть свое влечение? Чтобы потом, когда и из этого способа ничего не выйдет, не дать себе признать, что встречи на ложе были не только лекарством? Чтобы сохранить спасительную иллюзию, что влечение не было взаимным?
Если это хоть немного облегчит Чэню боль, Чансу будет счастлив промолчать.
— Возможности? — он постарался легко усмехнуться в эти губы. — Неужели тебе... в кои-то веки... изменило самодовольство? Если ты искал... такую возможность... то тебе... — он выделил голосом, — тебе, Линь Чэнь... достаточно было предложить... а не отбирать у меня вино.
— Вино ослабляет и без того малые твои силы, — немедленно парировал Чэнь, явно не в силах скрыть облегчение. — Тебе придется потерпеть... Я передам тебе свою ци — точно дозированную, не смотри такими испуганными глазами! — вместе с семенем. Понимаешь?
Вроде бы сил, чтобы испытывать волнение, у него уже не должно было остаться, но Чансу чувствовал, как сладко сжимается от предвкушения сердце. Не приступом, а тем щемящим томлением, которое само по себе кружило голову и заставляло пьянеть от предвкушения.
— Ты хорошо... объяснил, — Чансу согласно опустил веки вместо кивка. — Чем мне... помочь?
— Заниматься лечением на том, что ты называешь постелью, просто глупо, — Чэнь что, не замечал, как нежно гладит Чансу пальцы? В ушах словно эхом прозвучало "я не стану брать тебя здесь", и Чансу невольно облизнул губы. — Я дам тебе укрепляющее и прикажу принести нормальную постель. Хватит уже уподобляться простым солдатам!
Чансу улыбнулся этому негодованию, насколько хватило сил, и Чэнь вдруг замер, будто прикипев взглядом к лицу.
— Тогда приказывай... — дышать становилось тяжело, словно на груди устроился кто-то тяжелый, и Чансу старался глотать воздух мелкими вдохами. — Скажи там... я все разрешил.
Чэнь вихрем метнулся к выходу из шатра. Его громкий, звенящий тревогой голос даже согрел Чансу на какое-то время, а потом тяжести в груди стало так много, что свет в глазах снова померк. Но темнота не продлилась долго, воздух толкнулся в легкие, словно под напором, и Чансу даже не понял сначала, что это Чэнь прижимается к его губам поцелуем.
— Дыши, — прохрипел Чэнь, резко нажимая на грудь Чансу руками. — Дыши, гуй тебя возьми!
Воздух из его легких пронесся сквозь тело, подхватил, как порыв ветра швыряет в небо бумажного коршуна, и Чансу шевельнул губами:
— Дышу... Чэнь...
Непоколебимое желание Линь Чэня удержать его в живых вызывало одновременно печаль и нежность: слишком уж сильно они прикипели друг к другу за эти годы, и Чансу одно время эгоистично радовался, что уходит первым.
Но хотелось жить. Сейчас — особенно сильно.
— Пей быстро, времени мало.
Чэнь поднес ему к губам чашку с чем-то сильно, резко пахнущим, и Чансу, даже не спрашивая, что это, покорно глотнул, ожидая горечи и отвратительного вкуса на языке. Но снадобье вдруг оказалось медово-нежным, сочным... от него закружилась голова. Чэнь торопливо развязывал на себе пояс, и именно в этот момент Чансу понял, что лежит уже не на своей узкой койке, застеленной грубыми одеялами, а на широкой, в меру мягкой постели. Лежит в одном нательном — и, почему-то, в носках: видимо, течение крови в ступнях стало совсем слабым. Голову медленно затапливало нежным туманом, действительно похожим на возбуждение — как если бы кто-то умудрился очистить его от всего телесного, оставив только ласковое тепло, словно солнечные лучи ранней весной.
— Чэнь... — тихо позвал Чансу, и тот стремительно наклонился к лицу, напряженно вслушиваясь. — Поцелуй... меня.
Зрачки Чэня вдруг расширились — едва не заполнив всю радужку, глаза наполнились влажным блеском, а потом Чэнь быстро наклонился, и поцелуй — отчаянный, почти грубый, но такой правильный и нужный! — обжег Чансу губы. Но на нем Линь Чэнь не остановился, раскрывая своими губами губы Чансу, скользя ему в рот языком — он еще и нажал пальцами под ключицей, потом скользнул ладонью по груди, вдавливая подушечки точно над соском, и еще ниже...
От мысли, что Чансу действительно наконец-то дождался, даже стало легче дышать.
А Чэнь уже отвел его ногу в сторону, скользя между ягодиц смазанными маслом пальцами. Чансу невольно затаил дыхание — за столько лет он успел позабыть о том, насколько могут быть приятны чужие прикосновения. Хотя... разве они чужие? Радость от возможности наконец-то не прятать свои чувства и даже получить ответ на мгновение заслонила тот факт, что тело оказалось не способным даже шевельнуться толком, чего уж говорить о проявлении заинтересованности.
Это расстраивало больше всего, но Чэнь по-прежнему кружил пальцами вокруг входа, разминая мышцы, как будто не видел, что Чансу был готов на все — на боль, на кровь! — только чтобы быстрее. Но неожиданно вся эта ситуация вдруг показалась ему немыслимо возбуждающей. Чансу знал, что доверяет Чэню — но до этого не мог даже предположить, насколько!
— Сейчас, потерпи... — пальцы, наконец, вошли внутрь, и Чансу вздрогнул, невольно закусывая губы.
Чэнь смотрел в лицо, не отводя взгляда, немыслимо чуткий, как всегда, и Чансу не стал прятать от него медленно накатывающее удовольствие.
— Кто бы знал... какие снадобья... у тебя есть... оказывается, — подушечка пальца мягко огладила потайную жемчужину, и он тихо охнул от прикосновения. — А поил... горькой дрянью... несправедливо.
— Без травы Бинсюй ты бы умер к вечеру, попробовав хоть одно из них, — сдавленно прошептал Чэнь, будто ему оказалась невыносима сама мысль об этом. А может, вдруг предположил Чансу, с трудом сдерживался, желая его даже такого, больного и безвольного? Он сглотнул, когда Чэнь нажал пальцами снова, — Еще немного, потерпи.
— Мне... не больно... — он все-таки дотянулся до рукава Чэня, сжал в пальцах ускользающую ткань. — Может... поспешишь?
Тот кинул на Чансу оценивающий взгляд.
— Я не... шучу. Заодно и... узнаем... поможет ли.
Чэнь едва не испепелил его взглядом, но Чансу видел за этим гневом потаенный, жестоко подавленный страх.
— В конце концов... у нас было... столько лет, — попытался улыбнуться ему Чансу. — Я всё... успел.
— Рано прощаться, — выдохнул Чэнь, нависая сверху, а потом Чансу почувствовал прикосновение между ягодиц — ощущение прижавшейся плоти, которое нельзя было спутать ни с чем. — Больно не будет... я дал тебе... — что именно было в том снадобье, Чансу не интересовало, особенно, когда Чэнь осторожно двинул бедрами, соединяя тела.
Даже если это был последний подарок небес, даже если, в конце концов, Чансу уйдет сейчас, на ложе — то в объятиях дорогого человека!..
Но Чэнь не дал ему додумать эту мысль, сильно толкнувшись бедрами снова, и ощущения, сначала смазанные, приглушенные снадобьем гениального лекаря, вдруг расцвели — легким жжением и теплом, даже жаром. Словно сама жизнь растеклась по венам, по коже, докатилась до самых кончиков пальцев, которых Чансу почти не чувствовал сейчас — не чувствовал до этого мига!
Он потрясенно распахнул глаза, взглянул на Чэня, поймал его отчаянную, почти безумную усмешку, и застонал от удовольствия, впервые ощущая его настолько полно.
— Ты ведь... Не хочу стать голодным… гуем, — выдохнул он потом и, еще не осознав, что тело снова подчиняется воле разума, обхватил Чэня за шею. — Ведь… только соитие?
"Ты не умрешь?" — замерло на языке в следующий миг, потому что Чэнь тихо выругался, наклоняясь к нему, и поцеловал снова — с такой горячей нежностью, что Чансу словно вспыхнул. И ответил на поцелуй, насколько нашлось сил.
Чэня, казалось, и вправду не смущало ничего: ни слабость, ни болезнь, ни даже смерть, которая все эти три месяца терпеливо сидела у походного костра, а сегодня решила заглянуть в шатер... Чэнь целовал так, словно единственная опасность, которая им грозила сейчас, могла случиться лишь от слишком короткого поцелуя.
Чансу даже не сразу понял, что бедра друга мягко двигаются: Чэнь будто раскачивал лодку, рождая необычайно сладкую истому внутри.
— Хорошо... Так хорошо... — прошептал он в губы Чэню, и тот, словно внутри у него сломался железный стержень, вдруг застонал, опускаясь на Чансу полностью, накрывая, обнимая его всем собой, и резче толкнулся плотью.
А сам ткнулся лицом куда-то в шею, перемежая поцелуи с невнятными словами, и Чансу обнял его коленями, как смог, вбирая в память каждый миг этого единения, чтобы там, за гранью, хранить его в памяти вечно.
Боли почти не было, по меркам Чансу — не было вообще, только горячая, согревшая тело до самых кончиков пальцев истома, которая ширилась, будто одного тела ей было мало, и во рту пересыхало, а внизу живота медленно сворачивался комок настоящего желания.
Чэнь приподнял голову, снова находя губами губы, толкнулся еще раз — и показалось, что он выдохнул вместе с поцелуем еще одно, подлинно живительное снадобье. Оно не походило на действие пилюли Бинсюй, скорее на прикосновение солнечных лучей, вдруг которые хлынули в легкие вместе с воздухом, высушили вечную мокроту и облегчили невыносимую тяжесть в груди.
Чансу изумленно распахнул глаза, находя лицо Чэня взглядом, невольно напрягся от его пронзительного, напряженного взгляда — а потом два твердых пальца больно ударили куда-то под ключицу, и мир вокруг померк.
Осталось лишь дыхание — на этот раз будто посреди небес, напоенных солнцем.
Солнце грело, качая его на волнах золотистого света, забиралось под веки, торопя очнуться, но Чансу, так соскучившийся по этому теплу, лежал без движения и наслаждался покоем.
Ему даже казалось, что где-то в вышине пересвистываются птицы.
— Держи правее, — раздался вдруг тихий голос Линь Чэня совсем рядом. — Надо объехать эту яму.
— Тут? — отозвался Фэй Лю, и Чансу снова качнуло, ощутимее, но по-прежнему очень мягко, как будто он плыл на выстеленной одеялами лодке, а не в повозке.
Хотя откуда в повозке солнце?
Послышался приближающийся стук копыт, и кто-то произнес:
— Молодой хозяин, из Архива передают: покои для вашего гостя готовы, вы можете ехать быстрее.
Чансу едва не усмехнулся сквозь сон. Мысли ворочались лениво, и чувства — кроме ощущения тепла и покоя — мирно спали внутри. Даже на то, чтобы сообразить, что Линь Чэнь предъявил-таки Мэн Чжи и остальным завещание Су Чжэ с наказом похоронить его в Ланъя, ушло какое-то время, за которое Чэнь успел закончить разговор с… кем он был, его собеседник? Слуга или один из тех незаметных телохранителей, присутствие которых Чансу иногда угадывал вокруг своего друга в Ланъя?
Ланъя... Чансу про себя улыбнулся, уносясь воспоминаниями в прекрасные горы, заросшие зеленью. Там воздух всегда был сладок и свеж, а птицы пели так, как нигде больше. Он снова увидит эти склоны...
Солнце согревало лицо, и тихий шорох лошадиных копыт уже почти угадывался в шелесте листвы вокруг. Чэнь наверняка обвязал копыта травой, а то и кожей, чтобы смягчить конскую поступь. И придумал что-то такое, в чем сейчас лежал Чансу. Надо будет потом посмотреть.
Почему-то сейчас верилось, что у него еще будет время. И потом... Чэнь же обещал год или два... лечения.
Ветер в вышине слабо шуршал листьями, тепло пропитывало все тело, и Чансу, вызывая в памяти первый, но явно не последний поцелуй с Чэнем, не стал сопротивляться вновь накатившему сну.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ДО КОНЦА ГЛАВЫ

НАЧАЛО ГЛАВЫ 2 ОТ 15.02.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 2 ОТ 22.02.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 3 ОТ 01.03.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 3 ОТ 08.03.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 4 ОТ 15.03.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 4 ОТ 21.03.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 5 ОТ 29.03.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 5 ОТ 05.04.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 6 ОТ 12.04.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 6 ОТ 19.04.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 7 ОТ 26.04.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 7 ОТ 03.05.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 8 ОТ 10.05.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 8 ОТ 17.05.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 9 ОТ 24.05.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 9 ОТ 31.05.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 10 ОТ 07.06.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 10 ОТ 14.06.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 11 ОТ 21.06.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 11 ОТ 28.06.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 12 ОТ 03.07.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 12 ОТ 05.07.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 13 ОТ 08.07.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 13 ОТ 12.07.2019 И ЭПИЛОГ

запись создана: 01.02.2019 в 17:04

@настроение: он сказал "Поехали"

@темы: Фики, Слэш

Comments

[Алекс Андо]

вот оно счастье. Я сейчас только загрустила, что и почитать то на дорогу домой нечего, дай думу дайрики обновлю перед уходом с работы, а тут новая глава!
Спасибо

[Aerdin]

Алекс Андо, наслаждайся))
и я ждууу!

[Ellothsaer Taenen]

Какой клевый у Ченя отец!

[дона Окана]

А молодец батюшка! фиг бы без него кто с боевой бабой справился! Ей же, поди, не только могилу показать, ей же ещё по пути мозги запудрить надо было. А кто лучше Линь-старшего справится...
Да, у батюшки самая трудная миссия -- вкладывать ума взрослым людям, которые считают себя и так умными.

[Алекс Андо]

Я ужасно переживаю за Фей Лю, этот ребенок и так настрадался, теперь хочется его с щенком и в цветущий сад, икэбаны собирать, для папашек своих неразумных.
Отец Чень нравится мне все больше и больше, больше и больше. Потрясающий мужчина

[сумеречная кошка на тонких ветвях]

Спасибо батюшке Линю, а то б княжна весь архив бы по камушку перебрала. И что ж там за история с Фэй Лю?

[Riannira]

Ох, сколько всего интересного! Папа-Линь прекраснее рассвета в Ланъя С каждым разом все больше и больше влюбляете в персонажей. Представляю, как нелегко после подобного Чансу придется воскресать для Нихуан. И кого же увидел Фей Лю?..

Да, отдельное спасибо за иллюстрации! От них дыханье замирает. И сразу же возникает ощущение настоящей бумажной книги...

Спасибо!

[Ардорская Ласточка]

Прода, прода, прода Как же я люблю за это пятницы в последнее время!

[Эпифита]

Очень тяжело читать про горе Нихуан... Бедное разбитое сердце...

[Ollnik]

МИ-2, да это вам спасибо

Но ведь и раскрытие характеров тоже получается чуть больше, чем было сделано в Ловцах, правда?

Правда. ))) Но хочется-то хэппиэнда, а он, если будет, то в третьей части, и героям до него еще дожить надо. Я бы уже на полдороге рехнулась.

С ума же сойти!

Вот это мне сейчас напомнило чью-то подпись под аватаркой. "Милосердие слэшеров не знает жалости" (с)-как-то так

Ничего больше пока говорить не буду, но почва готовится, да

Папа в очередной раз блеснул... У Нихуан не было шансов. Правда, по дороге плеснул масла в костер ченевых страданий и подозрений. Из лучших побуждений и абсолютно обоснованно, но... Бедный Чэнь.

Нихуан... прекрасная женщина. И Чэнь к ней чудовищно, безумно просто несправедлив. И понятно, что ревность, обида, но сам-то он не за два, а за четырнадцать лет слов не подобрал, если уж сравнивать, а у Нихуан еще и шансов поправить что-то, даже понять, насколько все плохо, не было - она не лекарь. И запереть Чансу в сундук и сесть сверху с пистолетом с мечом у Чэня тоже были все возможности. В общем, что-то Чэня закоротило настолько всерьез, что... папа очень вовремя подоспел, да. Вряд ли Нихуан смогла бы вытащить из Чэня правду, но кого-то там пришлось бы спасать. Охрану и мимопроходящих, как минимум. Нет, не смешно. (( Им обоим слишком плохо.

то, что фигурок действительно пять, на самом деле ничего не спойлерит

Да ясен пень не спойлерит. Но хорошо, что их не двенадцать. Больше места останется для Чансу с Чэнем.

это ведь Китай, и все имеет не один, а два-три и больше смыслов

Положим, Китай в этом не одинок. Так что это так, зарубка на память.

Проверка собственных догадок и своеобразная игра с автором, правда?

Авторы, чувствую, получают от этого не меньше удовольствия, чем от процесса написания
Лично мне вот еще вдова подозрительна.

[Eswet]

Папа Линь блистает, просто загляденье. И очень любопытно, что там все-таки такого увидел Фэй Лю.

[Darita]

Ура, продолжение!!!
Блин, бедная Нихуан, конечно... И ведь такая и правда может Архив по камешку раскатать, даром что боевая княжна.
А папа Линь продуманный, да... Молодец мужик.
Дальше. дальше, дальше!!!

[Ызарга]

Простите, дорогие авторы, но
КАК.Я.РЖАЛА.
У меня продолжается чувство юмора к вашим текстам

Чэнь, у которого от ревности, прямо скажем, крыша слегка кривовата, и Нихуан, которая, оказывается, не привыкла ещё к квантовой жизни своего Линь Шу простите неуместный юмор, - теромядерное сочетание. Вообще друг друга не слышат. Ваще. Совсем. А казалось бы, два умных человека. Казалось бы, могли бы договориться. Но нет, кукушечка съехала - и им драться уже милее. Спасибо старшему Линю за его мозги! я как опытный геронтофил всё больше в него влюбляюсь! Всё предусмотрел: и что могилку-то придется предъявить (логично), и что сыночка с другом Чансу (с любым из старых) общего языка не найдет. Мечта, а не человек!

А идея с Нихуан как вдовой Линь -это космос нет, придётся ему потом на ней жениться, убьёт же нахрен в противном случае. Или побьет больно, и тут его никто защищать, здорового, уже не будет!

[серафита]

Блин, бедная Нихуан...

[Ежик-сан]

Но как приятно читать про просыпающийся аппетит у Чансу и то, как он наконец оживает.
Это немного забавно и удивительно, как у вас получается, совмещать такой огненный юст с тем, что они любовники. Потому что как бы много они себе не позволяли, они еще больше себе запрещают.
Честно слегка даже удивлена, что Чансу не догадался, что Линь Чэнь не будет читать его завещание, у него же именно эта рана болит, что он о ней даже мимолетно думать не может.
И сцена, где Линь Чэнь успокаивает Фэй Лю, в ней столько заботы от Линь Чэня, что просто читать больно, но в хорошем смысле.
Нихуан жалко, и МЧС после такого заслуживает всего, что она ему при очередном воскрешении скажет и сделает. Хочется верить, что батюшка Линь сумеет вскрыть рану и выпустить гной и ее наконец отпустит, и она сможет жить своей жизнью. А то ее Линь Шу он как кот Шредингера, блин.

[Megan K. Cat]

Нихуан сильна... во всех смыслах этого слова. Сила ее горя и отчаянья прямо сметает.
Наверное, это просто мне так кажется, но кусочки стали какие-то совсем маленькие

Предлагаю в жанрах добавить "юстовая НЦа", потому что это вот именно оно.

[МИ-2]

Ellothsaer Taenen
Ну, яблонька от яблочка недалеко падает в кого-то же Чэнь уродился таким одаренным Вопрос только в том, пошел ли он дальше отца

дона Окана, да, батюшка Линь в силу своего жизненного опыта обращает внимание на несколько другие вещи И пусть он возложил руководящую, можно сказать, должность на Чэня и дал ему все карты в руки, проверять и подстраховывать своего сына он все равно пытается. Наверное потому, что знает его куда лучше других.

Алекс Андо

этот ребенок и так настрадался, теперь хочется его с щенком и в цветущий сад, икэбаны собирать, для папашек своих неразумных.

Вот да! Посмотрел в уже написанное, ужаснулся. Но мы же знаем, что к моменту Ловцов все останутся живы-здоровы и вместе. Это же утешает, правда?

сумеречная кошка на тонких ветвях
Нихуан да, главнокомандующий с обширным опытом - такую, к сожалению, только вот папой Линь и остановить. И то, думаю, больше сказалось ее уважение к его возрасту - ну и... полуправда - она лучшая ложь ведь. Линь Шу и правда умер, а про Мэй Чансу Нихуан не спрашивает. Вот в чем и засада, кстати.
А историю с Фэй Лю мы обязательно узнаем Уже почти вот-вот

Riannira, ужасно приятно слышать такие теплые слова!

Представляю, как нелегко после подобного Чансу придется воскресать для Нихуан.

Да, с ней вообще несправедливо поступают. Но ведь и в каноне так же почти - обман, дистанцирование... и к тому же, положение женщины традиционное, даже менталитетное нужно учитывать. Нихуан ведь даже - по правилам - не может позволить себе высказать претензий к своему жениху, а в дальнейшем, если она не взбрыкнет то и мужу.
В романе все же, она замужем - там ей проще немного.

Да, отдельное спасибо за иллюстрации! От них дыханье замирает. И сразу же возникает ощущение настоящей бумажной книги...

От автора иллюстраций вам ОГРОМНАЯ благодарность в ответ! Очень радостно, что они создают нужное настроение
Оставайтесь с нами!

Ардорская Ласточка, а мы прямо не успеваем отвлекаться, р-р-раззз, и опять пятница!

Эпифита, да Нас самих эта сцена, когда писали, на неделю из колеи выбила. Но забегая вперед, не только нас приезд княжны дался тяжело не только ей.

Ollnik

Папа в очередной раз блеснул... У Нихуан не было шансов. Правда, по дороге плеснул масла в костер ченевых страданий и подозрений. Из лучших побуждений и абсолютно обоснованно, но... Бедный Чэнь.

Абсолютно верно! Именно так и рождаются подозрения с сомнениями, которые со временем настаиваются, укореняются в душе, и потом их простым топором уже не вырубить - весь лес под бульдозер пускать надо

понятно, что ревность, обида, но сам-то он не за два, а за четырнадцать лет слов не подобрал, если уж сравнивать, а у Нихуан еще и шансов поправить что-то, даже понять, насколько все плохо, не было - она не лекарь. И запереть Чансу в сундук и сесть сверху с пистолетом с мечом у Чэня тоже были все возможности.

Не было у Чэня возможностей. Потому что он далеко не тот человек, кто мог бы остановить Линь Шу от восстановления справедливости, и вообще он не считает себя кем-то особенным для него - не из разряда друга детства Цзинъяня и невесты Нихуан. Поэтому его обида да, окрашивается еще и личные краски

Авторы, чувствую, получают от этого не меньше удовольствия, чем от процесса написания

Не буду скрывать - да! Ужасно нравится
А вдова еще появится... дважды как минимум

Eswet, у папы Линь, как и у каждого человека, есть свои слабые стороны Просто мы их пока не видим А с Фэй Лю все скоро прояснится

Darita, спасибо большое! Дальше будет завтра С утра

Chedi D.,

Сцена с завариванием чая. Ааа! Я ее узнала. Переживания Фэй Лю, и терпение Чэня. Чудо!

Да! ДА! Мы не стали расставлять все в точности, как в посткредитке - но ведь это могло быть в другой день у них Но пасхалочку спрятали, да

Обожаю Сюаньши, так и чувствуется как это смешное безобразие,

Одного ребенка Линь Чэню и МЧС явно было мало, завели еще одного - четырехногого

Черепахи, фениксы. ох, наверное, скоро лисы появятся

Лис не будет Это твоя вотчина, солнц

Поцелуи Чансу. Страстные и трепетные, но видимо только поцелуев и признаний мало, чтобы убедить упрямца Чэня. Ох уж эти хождения вокруг да около - что уж может быть интимнее разделенного добровольно и с желанием ложа? Ан нет!

Слишком много неудачных совпадений, неправильно растолкованных слов и додумываний, на который Чэнь горазд. А Чансу привык за эти годы держать собственные цели за зубами, так скажем. Оба они слишком хорошо понимают друг друга во всем остальном, но любовные отношения, как ни крути, для них внове. Поэтому ошибки и вылезают. С учетом гениальности наших товарищей - катастрофические

Люблю Нихуан, и честно говоря не считаю Линь Шу и Мэй Чансу ее достойными. Один раздолбай, пусть и умный мальчик и даже самый яркий юноша столицы, другой хитрый стратег, играющий, что уж скрывать, в страшные игры с чужими жизнями и судьбами. Но княжна любит и от понимания все глубины ее потери, становиться мучительно и страшно.

Да, именно так. Ты выразила и наше отношение к этой недооцененной героине, на самом деле. И нет, мы ее не недолюбливаем, ты что Просто она... в силу своего сильного характера и статуса "боевой княжны" не влезает в те рамки, что ей предназначены судьбой. Ну какой ей дом и вышивания, а? Нет, запереть ее в четыре стены и лишить свободы - это практически сломать.


серафита, да Но на самом деле ей нужно было свою боль выплеснуть все равно, а папа Линь нашел нужные слова, чтобы заставить ее шагнуть в будущее. И кстати, она еще по сюжету появится, мы с ней не прощаемся!

Ежик-сан

Это немного забавно и удивительно, как у вас получается, совмещать такой огненный юст с тем, что они любовники. Потому что как бы много они себе не позволяли, они еще больше себе запрещают.

Аыыы! Действительно так! Их давняя дружба настолько велика и многолика, что любви в ее свете не разглядеть. Ну и осторожность еще, куда ж без нее - не сломать, не испугать, не внушить подозрения. Хотя куда уж там

Честно слегка даже удивлена, что Чансу не догадался, что Линь Чэнь не будет читать его завещание, у него же именно эта рана болит, что он о ней даже мимолетно думать не может.

Чансу привык препарировать свои чувства и чувства остальных, он по инерции подумал, что Чэнь тоже так может - только вот не рассчитал, что чувство Чэня куда сильнее и, можно сказать, запущеннее

Нихуан жалко, и МЧС после такого заслуживает всего, что она ему при очередном воскрешении скажет и сделает. Хочется верить, что батюшка Линь сумеет вскрыть рану и выпустить гной и ее наконец отпустит, и она сможет жить своей жизнью. А то ее Линь Шу он как кот Шредингера, блин.

Крепко жму обе руки! Да! Вот только... единственное, что может сделать Нихуан - это послать его подальше. Но будет ли она это делать, вопрос.

Megan K. Cat

Нихуан сильна... во всех смыслах этого слова. Сила ее горя и отчаянья прямо сметает.

Да, очень тяжелый получился момент. Но откровенность и сила эмоций Нихуан тоже не пройдет бесследно. У Чэня ведь есть сердце - и воз и маленькая тележка собственных сомнений, к которым теперь вот еще кое-что добавилось.
Завтра увидим

Наверное, это просто мне так кажется, но кусочки стали какие-то совсем маленькие

На самом деле, это так кажется У нас главы от 7,5 тысяч слов до 8,5 Так что части получаются около 4х тысяч плюс-минус

Предлагаю в жанрах добавить "юстовая НЦа", потому что это вот именно оно.

Прекрасное определение! Воспользуемся им обязательно

Спасибо всем огромное!

[серафита]

я очень надеюсь, что появится!

[Ollnik]

МИ-2,

Не было у Чэня возможностей.

Я имела в виду технические возможности )), конечно, он бы не стал. )))
Вообще, отходняк у Чэня, похоже, не закончился еще, все еще дергает любая мысль о том, что мог не успеть спасти. Или не получилось бы передать ци правильно. Или Фэй Лю жуков бы не просыпал. Все ж висело на волоске. И, главное, продолжает висеть, только уже не жизнь, а чувство и близость. Потому что да,

вообще он не считает себя кем-то особенным для него

Даже теперь. Все еще.

Не буду скрывать - да! Ужасно нравится

Понятно с вами все

Одного ребенка Линь Чэню и МЧС явно было мало, завели еще одного - четырехногого

Кстати, странно, что никто до сих пор не наступил в лужу... Хорошие там слуги, в Архиве

[Aerdin]

серафита, нескоро, но непременно))

Ollnik,

отходняк у Чэня, похоже, не закончился еще, все еще дергает любая мысль о том, что мог не успеть спасти. Или не получилось бы передать ци правильно. Или Фэй Лю жуков бы не просыпал. Все ж висело на волоске. И, главное, продолжает висеть, только уже не жизнь

строго говоря, жизнь тоже висит на волоске

Понятно с вами все

Кстати, странно, что никто до сих пор не наступил в лужу... Хорошие там слуги, в Архиве

ну а то! И потом, за Сюаньши приглядывают же тоже

[Aerdin]

Под конец, уже на лестнице, он немного замедлил шаг, поддавшись необъяснимому, суеверному страху, что может не найти сейчас Чансу в комнате и фальшивая могила вот-вот станет настоящей. Он замер, успокаивая дыхание и заспешившее сердце, а потом, помня о заснувшем Фэй Лю, тихо раздвинул створки.
Чансу сидел на том же месте, похоже, полностью погрузившись в чтение. А вот Сюаньши, устроившийся у него под боком, сразу увидел Чэня и радостно застучал хвостом по полу. Чансу тут же поднял голову, и в пронзительном пристальном взгляде читался только один вопрос.
— Она уехала. — Чэнь сглотнул и откашлялся, но слова на язык все никак не шли, и приходилось делать паузы. — Мой отец… Он заставил ее поверить.
Чансу так же молча кивнул и снова устремил взгляд в лежащую на коленях исписанную бумагу. Так и не произнеся ни звука — только подсунул Сюаньши что-то, что щенок тут же с хрустом зажевал.
Чэнь устроился на ковре рядом с ними и, поглаживая мягкую, расчесанную шерсть Сюаньши, долго смотрел, как друг читает один опросный лист за другим, а потом аккуратно складывает их в ровную стопку.
— Нашел что-нибудь? — наконец спросил он, но Чансу только мотнул головой.
Они не разговаривали до самого вечера. Тишина застаивалась, точно вода в болоте, давила Чэню на плечи, мучила несуществующей болью, но разрушить молчание он больше не пытался, уважая право друга на скорбь.
“Постарайся не обмануться, Чэнь”, — сказал ему отец. Он и не обманывался. Однажды все закончится, и Чансу уйдет так же, как уехал в Цзиньлин два года назад — не оглядываясь. Еще через какое-то время Му Нихуан снова посмотрит на Чансу сияющими глазами, а Сяо Цзинъянь, став императором, назначит друга детства наставником своих детей. Наступит день, и Чансу будет счастлив в столице, в своей усадьбе, а его дети будут играть со взрослым Сюаньши, который обязательно станет их защитником. А Чэнь, оставшись в Ланъя совсем один, однажды сможет к этому привыкнуть… Ведь Чансу все равно будет писать ему. Хотя бы писать.
Внезапный приезд Му Нихуан словно разбередил рану. По стене, что выстроил Чэнь, укрывая Чансу от остального мира, пробежала трещина, и теперь из нее сквозило холодом.
Чэнь развел для друга лекарство, добавил в него несколько капель успокаивающего средства, потом проверил спящего Фэй Лю и спустился в хранилище.
Мастер Гу заспешил ему навстречу, едва завидев. Должно быть, посчитал, что его снова начнут спрашивать про Ли Вана, но умудрился и глазом не моргнуть, когда Чэнь заговорил о другом.
— Я хочу, чтобы вы нашли все, что есть в Архиве про Вэй Бояна и его учеников, — Чэнь обвел взглядом ряды высоких передвижных стеллажей, доверху заполненных сведениями обо всем происходящем в расколотой Поднебесной. Работа предстояла объемная: сначала найти упоминание в кратких списках, потом определить, в каком именно месте хранилища хранятся записи о том времени, и уже потом просеивать их, словно песок в поисках золотого самородка.
Гу Сяохань, видимо, тоже это представил, раз растерянно оглянулся на своих подмастерьев, как раз сортирующих в одном из стеллажей специальные таблички.
— Я распоряжусь, чтобы вам прислали еще людей, — сказал Чэнь. В другой день он обязательно посмеялся бы, что мастер Гу боится собственной работы, но сегодня не хотелось тратить силы на иронию. — И еще…
Но мигом позже пришлось признать, что поиски сведений о тайной гильдии убийц из Восточной Инь приведут лишь к напрасной трате времени. Чэню и без того доложили бы, попади в Архив новая информация о них.
— Что “еще”, молодой хозяин? — напомнил о себе мастер Гу, и Чэнь только спрятал ладони в рукава.
— Нет, ничего. Сообщайте мне сразу, как что-то найдете.
— Будет исполнено, молодой хозяин.
Чэнь поежился. Холодный ветер, казалось, задувал даже сюда, в самое сердце скалы.
На обратной дороге его догнала Мин Цао. Женщина следила за слугами, которые несли заставленные едой столики, и тут уж Чэнь сразу догадался, кому предназначены лакомства и сладости: на лакированном деревянном блюде большой горой лежали пельмени.
— Да, Фэй Лю их не пропустит, — согласился он, благодарно кивнув старой служанке. — Пойдемте, он уже должен вот-вот проснуться.
И действительно, радостный голос Фэй Лю слышался уже из галереи — и, что самое главное, ему вторили лай Сюаньши и смех Чансу.
— Ну, и что вы тут делаете? — согреваясь этими звуками, спросил Чэнь, раздвигая створки дверей.
Сюаньши носился за чем-то круглым и хвостатым, что перекидывали друг другу через всю комнату Чансу и Фэй Лю. Чэнь ухватил тряпичный мячик на лету и тут же узнал в нем один из своих травяных мешочков, уже порядком изжеванный.
— Это… это же… — с демонстративным возмущением повернулся он к Фэй Лю, который восседал на кровати, и юноша расхохотался еще громче.
— Вам должно быть стыдно!
Слуги заносили в комнату ужин, а Сюаньши теперь крутился у Чэня под ногами и азартно лаял, требуя продолжить игру. Под конец он ухватился зубами за подол платья и стал тянуть Чэня в сторону стеллажей.
— А ты? — воспользовавшись предлогом, Чэнь развернулся к Чансу. — Ты куда смотрел? Я не разрешал им играть моими травяными мешочками!
Он, не глядя, перекинул ни на что не годный уже комок через спину, и Сюаньши, счастливо лая, понесся за ним следом.
— Не хочу тебя расстраивать, — усмехнулся Чансу, поднимаясь на ноги и почти ничем не напоминая того каменного истукана, каким был несколько часов назад. — Но это именно я решил, что кидаться тряпичной штукой будет весело. И не прогадал.
Его хотелось поцеловать: обнять, прижимая к себе, и застыть так, впитывая кожей тепло живого тела — вот только Чэнь не мог позволить себе мгновения слабости. Он приложил пальцы к запястью друга, слушая неровный пульс.
— Я придумаю, как вам отомстить, — вслух посулил Чэнь и, чтобы не показать беспокойства, улыбнулся шире, когда разобрал в биении крови друга шепот уже знакомой войны. С учетом того, что он утром не заметил даже намека на новый разлад между органами, это был дурной признак. Получалось, что отцовский способ доставки лекарства помог только на время, и теперь требовалось искать новое лечение и средство, что разделило бы поступающую ци между всеми органами поровну.
— Ты так хмуришь брови, что я уже боюсь спрашивать, — сказал вдруг Чансу.
— Я сердит, — немедленно солгал Чэнь, садясь на пол и пододвигая к другу стол с едой, — это был мой самый любимый мешочек. Эй, пса пельменями не кормить!
— Неа! — Фэй Лю, похоже, такая идея и в голову бы не пришла, в то время как Чансу...
— С одного никому не убудет, — спокойно заметил он, делясь с Сюаньши едой. Щенок благодарно облизал Чансу пальцы и так же преданно посмотрел на Чэня, ожидая вкусной подачки и от него тоже.
— Нет, — хмуро ответил Чэнь, накладывая в свою тарелку пельменей. — Собакам положены объедки.
— Не слушай его, Сюаньши. Молодой хозяин сегодня просто не в духе, — с какой-то непонятной грустью в голосе проговорил Чансу. Чэнь на миг перехватил на себе скользнувший в сторону взгляд друга, но продолжения не последовало.
Не то чтобы все это нуждалось в объяснениях, но пельмени оказались отличным поводом не говорить о случившемся. Да и потом желания не возникло.
Чэнь чувствовал за собой вину. Она волочилась следом, неотрывная, словно тень и тяжелая, будто мельничный жернов, привязанный к ногам и напоминавший в каждом шаге: ты украл его. Ты объявил Чансу мертвым, не спросив согласия его самого; вместо того, чтобы вернуть в столицу, увез в Ланья, разрушив едва устоявшуюся жизнь — а ведь и наследный принц, и княжна Му уже признали в нем своего обожаемого сяо Шу.
Чэнь попытался напомнить себе, что ничего не определено, что здоровью Чансу по-прежнему угрожает опасность, и сложно было бы проводить лечение, если бы вокруг суетились Му Нихуан, Сяо Цзинъянь или даже Мэн Чжи. А как бы еще они отнеслись к выбранному способу лечения… Даже ничего не зная, княжна Му сегодня выкрикивала обвинения Чэню в лицо, а догадайся она, что он делит с Чансу постель…
Хотя назвать их соития “разделением ложа” у Чэня все равно не поворачивался язык.
Лучше бы она не приезжала.
Эти мысли возвращались к нему снова и снова: сначала, когда Чэнь не смог заснуть, лежа на устроенной в соседней комнате постели, а потом на следующее утро, когда он смотрел на Чансу и видел его нежелание разговаривать на тему княжны Нихуан.
Не собираясь расстраивать друга еще сильнее, он молчал сам, едва не задыхаясь от признаний, что умирали на языке, так и оставшись не произнесенными.
Отец также приходил вечерами, давая сыну возможность отдохнуть, но все реже. Он ничего не говорил, но Чэнь ловил на себе его внимательный взгляд. Кровь Чансу все громче нашептывала о растущем в теле разладе, и новое вливание ци на время успокоило бы внутреннюю вражду органов, но Чэнь никак не мог отделаться от ощущения, что проблема только усугубится. А своим подозрениям он привык верить.
Мысли сводили его с ума, а сны изматывали желанием. Днем он пытался понять, какое из известных лекарств окажет примиряющее воздействие, но древние трактаты молчали, а в собственных исследованиях Чэнь никогда не касался подобной темы. Гора книг у рабочего стола все росла, он все чаще спускался в сухую кладовую за новыми составляющими для очередных снадобий, и флаконов на столе у кровати Чансу все прибывало.
Ночами же… Он блуждал в бесконечных лабиринтах, раз за разом оказываясь в тупиках, заваленных старыми книгами, но бумага рассыпалась под пальцами, и Чэнь не мог прочитать ни слова. А иногда Чансу приходил в его сны, наполняя их страстью, и Чэнь просыпался, дрожа от жажды прикоснуться и хотя бы поцеловать — пусть и не получая ответа.
Разумеется, долго так продолжаться не могло. Подобный цилиню гений быстро сообразил, что к чему. Не прошло и четырех дней после визита Му Нихуан, как он поймал Чэня за рукав, не позволяя отойти от себя после прослушивания пульса, и без всякого предупреждения спросил:
— Все бесполезно, да?
Чэнь от неожиданности даже забыл, что хотел сделать.
— Что за ерунда пришла тебе на ум?!
Ответный пристальный взгляд заставил его прикусить язык и проглотить уже заготовленную ложь.

[Aerdin]

— Ты почти не разговариваешь со мной который день, молчишь больше обычного и все время читаешь, — Чансу дернул его к себе и заставил сесть рядом с заметно уменьшившимся стопками опросных листов. — Ты перестал приходить ко мне… — он запнулся, но продолжил тверже, — в постель. Значит, найденный способ больше не помогает, верно?
— Справедливости ради, ты ведь не лежишь без сил? — сказал Чэнь, уже не пытаясь скрыть досаду. — Не раз спускался во внутренний двор и даже справился со всеми лестницами, почти не нуждаясь в поддержке. А что до небольших осложнений… я найду к ним подход.
Вот бы еще голос при этом звучал более уверенно.
— Ты ведь никогда не лгал мне, Чэнь, — пальцы Чансу теперь держали крепче, чем в самые первые дни, а взгляд был еще острее. Он словно пронизывал Чэня насквозь, оставляя даже малейшие сомнения на виду — точно пылинки в солнечном луче. — Так почему начал теперь? Даже если я действительно…
Чансу пропустил то слово, которое Чэнь не терпел, что уже являлось хорошим знаком. — Ты начал меня избегать, Чэнь. Не замечаешь? Но если прав я, а не ты, оставшиеся мне дни я хочу провести с тобой, а не с твоей тенью.
О чем он говорил? Должно быть, Чэнь его не как-то не так понял.
Чансу что, не переживал по поводу своей драгоценной Нихуан? Или не видел, что это Чэнь злоупотребил властью, которой мог обладать только лекарь?!
— Я должен был спросить твоего мнения, — сорвалось с языка будто само собой. — Там, в лагере еще. А вышло, что твоя княжна права, и я... Я тебя украл.
Чансу бросил на него изумленный взгляд, открыл и закрыл рот, явно не найдясь с ответом, а потом вдруг дернул Чэня ближе, обхватывая его рукой за шею и притискивая к себе. И Чэнь замер, вдыхая знакомый запах этой кожи, едва удерживая себя от того, чтобы прижаться к ней губами.
— Ты с ума сошел, да? — шепот Чансу рождался совсем рядом, у щеки и почему-то отзывался внутри слабой дрожью. — Завещание свое я когда написал, по-твоему? Думаешь, я составил бы его таким, если бы не доверял каждому твоему шагу? Если бы был против, Чэнь?
Он должен был злиться, но не уговаривать сейчас Чэня так, словно на нем не лежало никакой вины.
— Я не читал… — попробовал возразить Чэнь, но Чансу его перебил, не давая договорить.
— Ты забыл, что я мог просто выйти к Нихуан, захоти я того? И никто не остановил бы меня, даже ты.
— Это еще вопр…
Чансу вдруг отстранился, жадно всматриваясь Чэню в глаза.
— Или ты, наконец, понял, что это тело не может доставить даже крохи удовольств…
— Чушь какая, — оборвал его Чэнь, теряясь в жаре требовательного голоса. — Просто я должен убедиться, что вливание ци не причинит тебе вреда. Сейчас есть возможность выгадать немного времени… я не избегаю тебя.
Собственные слова прозвучали признанием, и Чэнь замолчал.
— Я плохо спал эти ночи, — признался Чансу. — Твой батюшка отвечает не на те вопросы, что я задаю, а ты приходишь только с лекарствами и остаешься таким далеким… Не нужно так больше, Чэнь. Прошу тебя.
“Ты — всё, что у него есть”, — голосом отца напомнила совесть, и Чэнь покаянно выдохнул, обнимая друга в ответ.
Сон Чансу зависел не от присутствия Чэня — ложь оседала на языке полынным привкусом. Но признаваться в собственном бессилии он не собирался. В любом случае у него имелось достаточно времени, чтобы найти необходимое средство.
— Я беспокоюсь за тебя, — вместо этого шепнул он. — Но мне нужно работать, много работать, Чансу, а я пока не знаю, какое из направлений правильное. Гуем же ты стать не захотел?
Да еще и принял чувство вины Чэня за размолвку. Из-за чего такое вообще могло случиться?
Ладони Чансу огладили Чэню спину, раз, другой, словно в попытке успокоить, и мучительное напряжение внутри начало медленно ослабевать.
— Давай ты будешь беспокоиться обо мне рядом со мной, а? — произнес Чансу своим командным тоном. Чэнь его достаточно наслушался, чтобы узнать сразу. — Мне так будет легче, да и ты скорее что-то придумаешь. Да простит меня уважаемый Линь Сюань, но даже он не сделает того, что можешь сделать ты.
— Он тоже так говорит, — выдохнул Чэнь, ощущая призрачную тяжесть на своих плечах. Размолвка или нет, но эти дни вымотали его тишиной и переживаниями. — Ты простишь меня за обман твоей княжны?
Чансу отрицательно качнул головой, но, прежде чем Чэня накрыло новой волной вины, заговорил снова.
— Мне не за что прощать тебя, слышишь? Еще только очнувшись здесь, в Ланъя, в самый первый день, я принял твое решение — и согласился с ним. Не говоря уже о том, что понимал: после написанного мною письма Нихуан сюда непременно приедет. Это я не был честен, Чэнь. Я переложил тяжелую ношу на твои плечи. К тому же может оказаться, что…
— Иногда мне кажется, что ты находишь удовольствие в мыслях о смерти, — пробормотал Чэнь, слыша в голосе Чансу отзвук собственной неуверенности.
Чансу хмыкнул почти что с нежностью.
— Ну что ты, нисколько. И к смерти я не стремлюсь. Она всего лишь идет рядом, как с любым солдатом, который знает, что однажды его пошлют умирать, и потому намерен умереть с наибольшей пользой для сражения. А я был неплохим солдатом. Просто ты, как бы ни был хорош в бою, не убийца, а лекарь — и смерть тебе не союзник, а вечный противник. Ведь это ее волю ты отрицаешь каждым своим деянием.
Они продолжали этот спор годами, и Чэнь втайне признавал правоту за словами друга. Впрочем, это не мешало ему вслух придумывать все новые и новые доводы против. Но возвращение к привычным разговорам затирало сейчас память о слезах Му Нихуан, и следующий вдох получился легким, почти как прежде.
— Солдат тоже бьется за жизнь, — напомнил Чэнь.
— А я разве возражаю? — усмехнулся Чансу, наконец выпуская его из рук. — Только не за жизнь, а за мир. И там, где идет война, его работа не закончена — так же, как не закончена работа лекаря тогда, когда человек еще болен.
— Не возражаешь, но споришь, — возвращение к старым разговорам дарило надежду. — Нет бы сказать: Чэнь, ты прав.
Чансу вдруг наклонился к нему, быстро обхватил ладонью за затылок, легко подтолкнул голову Чэня к себе и сорвал с губ быстрый горячий поцелуй, разом спутавший все мысли.
— Скажу так: теперь у меня есть новые аргументы, — усмехнулся Чансу потом, а затем облизнул губы, словно не замечая эффекта. — Пойдем на веранду пить чай? Признаться, я скучал по твоим горам и все никак не могу насмотреться.
Чэнь только кивнул, не доверяя собственному голосу.
На какое-то время они снова замолчали, хотя былого напряжения уже не возникло.
Во дворе играл Фэй Лю, раз за разом бросая Сюаньши короткую толстую палку, которую щенок самозабвенно грыз и все норовил уволочь в кусты, видимо, чтобы там с ней окончательно расправиться. Наблюдая за подопечными, Чансу начал улыбаться, а Чэнь… Он просто не мог оторвать от друга взгляда.
Слуги, наконец, принесли столы и жаровню, вода в чайнике закипела, и Чэнь потянулся разлить по чашкам золотистый настой.
— От посланного тобой человека все еще нет вестей? — первым заговорил Чансу, благодарно кивнув.
— Чу Цин — один из боевых мастеров Архива, — ответил Чэнь, — даже если наши с тобой подозрения верны, он сумеет выстоять в случае внезапного нападения.
— А если нет?
— В деревне еще и здоровяк Джиан, помнишь? Мастеру Чу хватит ума, чтобы дать нам знать о своей неудаче.
— Тогда подождем, — пробормотал Чансу, а потом вздохнул и вновь посмотрел на Чэня. — Может, расскажешь мне тогда о Вэй Бояне? Что-то уже удалось выяснить?
Складывалось ощущение, что он тоже немного боялся тишины, и это скрытое признание вдруг словно смело с доски камни неудавшейся партии. Чэнь вдруг осознал, что воздух полон запахов зацветающих османтусов, в бамбуковых зарослях пронзительно-громко верещат сороки, а лежащий на земле Фэй Лю хохочет, потому что Сюаньши лижет ему лицо.
— Гу Сяохань засадил за поиски тридцать учеников, и мне даже страшно спускаться в хранилище — боюсь, они меня проклянут, — выдохнул Чэнь и усмехнулся, вспомнив, как пригибались к столам мальчишки, без остановки шурша страницами книг и сборных тетрадей. — Основную историю я знал, оказывается, почти целиком, но вот мелочи теперь приходится ловить, как мелкую рыбу сетью. Что-то да точно выскочит из внимания.
— Расскажи мне, — попросил Чансу, опираясь на подлокотник. — Мне нравится, когда ты рассказываешь давние истории.
— На этот раз она действительно давняя, — Чэнь расправил складки на рукаве и опять потянулся за чайником. — Вэй Боян жил во времена династии Хань.
— Триста лет назад? Неужели в Архиве можно найти сведения и за тот период?
Удивление Чансу немного потешило самодовольство Чэня.
— Если хорошо покопаться, то у нас можно отыскать и сведения о будущем, — нисколько не сомневаясь в собственных словах, ответил он. — Хочешь поговорить о том, насколько уникален Архив Ланъя?
— Нет уж, в другой раз, — Чансу поднял к губам наполненную чашку, пряча за ней улыбку. — Не отвлекайся. Я знаю, что Вэй Боян был даосом, которому посчастливилось достичь бессмертия.
— Про могилу его ничего не известно, по крайней мере, — не стал спорить Чэнь. — Но его с тех пор никто никогда не видел, так что…
— У Вэй Бояна были ученики, — перебил его Чансу. Снова улыбнувшись.
У Чэня в груди немедленно согрелось сердце.
— Истории известно о троих, — кивнул он, делая вид, что полностью поглощен жасминовым ароматом чая. — Однажды Вэй Боян решил, что его поиски пути к вечной жизни завершились успехом. Тогда он взял учеников и собаку и поднялся в горы. Не очень далеко отсюда, кстати, пару дней пути.
— Я понял, — попробовав печенье, Чансу вернул его обратно на тарелку. Чэнь тут же подпихнул к Чансу другое блюдо, с сладкими пирожками Мин Цао, и вот уж они не остались без внимания. — А собаку-то зачем?
— Может, та была как Сюаньши, не отвязаться? Вон, гляди, — щенок сидел на земле у края веранды и влюбленно смотрел на Чансу, виляя хвостом. — Видишь, как единственный пельмень испортил грозного пса?
Подскочивший Фэй Лю тут же сманил Сюаньши к себе, предложив новую палку, и Чансу тихо засмеялся.
— Ладно, допустим, а дальше?
— Вроде как Вэй Боян скормил собаке найденное им средство, и та умерла. — Чансу вопросительно поднял брови, но перебивать не стал. — Потом Вэй Боян съел то же самое и так же упал на землю без дыхания. А потом первый из его учеников последовал его примеру.

[Aerdin]

— Отравился? — уточнил Чансу, протягивая руку за новым пирожком.
— Два оставшихся ученика так и решили, — согласился Чэнь. — Они вернулись в монастырь, заметь, непочтительно оставив тело учителя на том же самом месте.
— Действительно, — усмехнулся Чансу, кладя в рот остатки пирожка. Чэнь даже отвлекся. — Так удобно получилось, да?
— И не говори. Вэй Боян тут же очнулся, отпоил чем-то и ученика, и собаку, и все они, обретя бессмертие, отправились совершенствоваться в Дао.
— У меня только два вопроса, — в глазах Чансу искрился смех. — Откуда об этом стало известно, если все ушли? И что, серьезно: бессмертная собака-даос?
— Вероятно, в отношении последней люди потом напридумывали лишнего, — улыбаясь, признал Чэнь, а потом вернулся к серьезному тону. — Но, как бы то ни было, Вэй Боян был великим мыслителем. Его трактат “Сочетание трех начал” очень известен.
— Вот, точно, — облегченно вздохнул Чансу, вновь подставляя Чэню свою пустую чашку. — А я все вспомнить не мог, откуда мне знакомо это имя. Алхимия же.
— Он ее основатель, — жасминовый аромат раскрывался все сильнее с каждой чашкой, и Чэнь от удовольствия прикрыл глаза. — В течение своей жизни Вэй Боян проводил многочисленные исследования. Именно он впервые описал течение ци в теле и постро…
Мысль промелькнула, подобно молнии, расколовшей небеса пополам, и Чэнь задохнулся. Эксперименты. Вэй Боян десятилетиями искал “дань”— эликсир бессмертия, описывая каждый шаг своих исследований, и его записи… исследуемые вещества… Легендарный дань, составленный из разных ингредиентов, способный излечить даже от смерти! Что, если эти записки в фигурках вели к нему?
Развернувшаяся в мыслях картина потрясла. Возможно ли, что идя по следам нефритовых фигурок, Чэнь найдет недостающее средство, чтобы вылечить Чансу?!
— Ты пролил на себя чай, — вдруг услышал он голос друга и опомнился. — Что? — а потом действительно увидел у себя на коленях мокрое пятно.
Вот только мысли вскочить и устранить беспорядок даже не возникло. Вместо этого Чэнь оперся локтем на стол и попробовал отдышаться — но куда там! Отчаянная надежда заставляла сердце биться все быстрее.
— Думаешь, то, за чем охотится наш неизвестный, может помочь и мне? — ровным тоном поинтересовался Чансу, и Чэнь, подняв голову, взглянул ему прямо в глаза.
— Я уверен, — выдохнул он, а потом резко обернулся, услышав шаги в комнате. — Кто там?
— Бездарный Чу Цин, молодой хозяин, — мастер Чу появился в дверях, ведущих на веранду, и тут же, ни слова не говоря, опустился на колени. — Смиренно прошу о наказании… — щеку мастера Чу пересекала свежая глубокая рана, все еще сочащаяся кровью.
— Что случилось? — бросил Чэнь, приподнимаясь, и тут Чу Цин окончательно распростерся на полу.
— Человек из Восточной Ин, молодой хозяин… — ответил он. — Я его упустил.


конец 6 главы
ТВС

[Eswet]

Иллюстрацияаааааааааааа

[Darita]

Ааааааа!!!!! Интрига закручивается......
Вот честно, переживаю больше всех за Фэй Лю. С Чансу-то все ясно, что черта с два Чень ему даст помереть...
Чансу, конечно, гений уровня цилиня (с), но иногда хочется настучать ему по макушке - вбил, понимаешь, себе в голову, что все равно помрет, терзает Ченя этой своей уверенностью...
А иллюстрация, мамочки мои, иллюстрация!!!!!

Про-ду! Про-ду! Про-ду!

[сумеречная кошка на тонких ветвях]

Какие иллюстрации у вас обалденные! И продолжение, ура!

[МИ-2]

Ызарга, дорогой друг, прости, я только сейчас разглядел твой коммент

Чэнь, у которого от ревности, прямо скажем, крыша слегка кривовата, и Нихуан, которая, оказывается, не привыкла ещё к квантовой жизни своего Линь Шу простите неуместный юмор, - теромядерное сочетание. Вообще друг друга не слышат.
Думаешь, они смогли бы? Это разговор слепого с глухим, да к тому же, оба болеют одной болезнью
идея с Нихуан как вдовой Линь -это космос
О да! Так здорово, что кто-то оценил этот прощальную комбинацию от МЧС
А чувство юмора - это же прекрасно!

Eswet, сколько сердец!
Спасибо!!!

Darita, да
Чем дальше, тем больше поводов для беспокойства Чэню. Ни расслабиться, ни дыхание перевести. Обычно именно такая комбинация обстоятельств и приводит к катастрофе И МЧС со своей убежденностью не помогает совсем, это точно
А иллюстрация, мамочки мои, иллюстрация!!!!!
Нам очень хотелось, чтобы вы видели их нашими глазами
Продолжение - по плану, через неделю

сумеречная кошка на тонких ветвях, так приятно это слышать!

[Эпифита]

Огромное спасибо за иллюстрацию с Сюаньши) Фэй Лю, я само собой, и так представляла, а вот Сюаньши наконец обрел облик! Какие они милахи вдвоем)
А Чэню пора понять, что его друг наконец окончательно стал Мэй Чансу. А княжна и принц любили сяо Шу, и их любил сяо Шу. У Чансу есть Чэнь. Отношения Цзина и Чансу во многом опираются именно на те два года, что они провели бок о бок в дворцовых интригах, не будь этого нового братства... У Нихуан и того не было. Они в сейчас по большому счету мало знакомы с друг с другом.

[Серпента]

Каюсь, каюсь, дорогие авторы, что я пропустила прошлую неделю - исправляюсь!

Нихуан!.. Прекрасная Нихуан - которая намучилась этими сомнениями из-за МЧСа ужасно, эх. Комбинация со вдовством действительно шикарная!
Как и Линь-отец, который подстраховывает сына в самые тяжёлые моменты.

А на Чэне наконец начинают сказываться годы - и особенно последние месяцы изнуряющей борьбы. Отчего-то подозреваю я, что это не последний его срыв. И как Чансу ни старается утишить его тревоги... Чэнь слишком привык искать в его словах совсем другое.
И ощущение этого бессилия - все способы вроде уже испробованы, а процесс идёт явно не так, как он рассчитывал - прекрасно. Из этого момента ужасно сложно выбраться, когда мысли все по кругу (и тут так вовремя появляется зацепка про Вэй Бояна!.. хотя и подозрительно появляется, ох подозрительно - уж больно лакомый вариант).

...а Чансу ведь действительно тоскует и скучает, и тревожится за Чэня - и чай пить, и я скучал по тебе почти прямым текстом.

Во дворе играл Фэй Лю, раз за разом бросая Сюаньши короткую толстую палку, которую щенок самозабвенно грыз и все норовил уволочь в кусты, видимо, чтобы там с ней окончательно расправиться. Наблюдая за подопечными, Чансу начал улыбаться, а Чэнь… Он просто не мог оторвать от друга взгляда.

Чудная семейная сцена - с одной стороны, а с другой стороны Чэнь, который смотрит-не насмотрится и одновременно боится, что это вот - такое прощание, что Чансу всё равно умрёт (что всё ещё хочет умереть) - и... Эх. Никуда не деться от этой смертной любви.

Вдохновения!

[Серпента]

И иллюстрация! "Ах вы дети, ах вы звери!"
Очаровательные)))