как и обещали

[Aerdin]

Название: Путь в тысячу ли
Авторы:  Aerdin &  МИ-2
Цикл: Ловцы жемчуга
Пейринг: Линь Чэнь/Мэй Чансу
Рейтинг: НЦ-17
Жанр: юст, драма, кинк "целительный секс", детектив
Статус: ЗАКОНЧЕН
Саммари: "Что касается этого года, то я не хочу об этом рассказывать. Я для этого слишком трезв".
Линь Чэнь, "Ловцы жемчуга"

ОТБЕЧЕНО, прикреплены иллюстрации,
скачать целиком можно на АОЗ

Глава первая, часть 1, ~2,3 тыс.слов

На этот раз приступ был сильнее, чем все испытанное Чансу раньше, и на какой-то миг он даже потерял сознание, уже почти уверившись, что это конец. Но мгновение беспамятства растаяло на языке горьким и резким вкусом знакомого снадобья, а рядом с той простой койкой, на которой Чансу спал эти три месяца в лагере, обнаружился и сам Линь Чэнь.
— Ты хочешь жить? — без всяких вступлений вдруг спросил он, и от серьезности тона Чансу чуть не замутило снова. На освещенном солнцем пологе палатки метались тени, но он почти не слышал шума военного лагеря. Звуки доносились едва-едва: Чэнь, должно быть, прогнал отсюда всех: и Фэй Лю, и Чжэнь Пина, и остальных…
В груди точно раскаленным тавром прижгло сердце.
— Ты не заставишь меня... отнимать чью-то ци, — но даже после приступа Чансу не готов был менять свою жизнь на чужие. Нет, только не сейчас, когда он еще мог уйти как должно, не лишившись чести. Хотя бы достойную смерть он ещё в силах выбрать. — Не верю... ты и убеждать меня не станешь...
Он попытался взять Линь Чэня за руку, но пальцы едва шевельнулись, и тот стиснул их сам. Теплый, такой теплый!
— Прости, Чэнь... — Нихуан и Цзинъяню он написал письма, но Линь Чэню, Чансу всегда это знал, он все успеет сказать лично. — Я останусь... тебе должен... путешествие... по цзянху.
— Ты мне не ответил, — стиснул его пальцы тот, и всегда насмешливый взгляд сейчас оказался наполнен болью. Под глазами лежали черные круги, как будто Чэнь не спал несколько ночей. — Есть другой путь... Ты хочешь жить или нет, ответь!
— Да! — вдруг вырвалось из груди необыкновенно громко, почти в полный голос, и Чансу немедленно захрипел, подавившись воздухом. Продышался и, снова открыв глаза, взглянул на друга:
— Конечно... конечно, хочу. Но разве ты... что за способ?..
Дыхание кончилось, и Чансу замолчал, не договорив, но зная, что его поняли.
— Ци можно передать не только кровью, теперь я знаю точно, — с необыкновенной решительностью ответил Чэнь, как будто шел в бой, один на целую армию. — Но и в постели, через соитие.
В Великой Лян существовал только один человек, способный удивить Чансу даже на смертном одре, и этим человеком был и оставался молодой хозяин Архива Ланъя — все эти годы.
— Поэтому ты... вступился за Гун Юй? — не сводивший с него взгляда Чэнь непонимающе вскинул брови, и Чансу почувствовал, как удивление сменяется потрясением:
— Ты что... сам?! — от слишком сильных чувств закружилась голова, и он прикрыл веки, пережидая дурноту. Почему-то казалось страшно поверить в предложенное. — Но ты... лучше всех... знаешь это тело. Как ты захочешь... оно же больное... насквозь, как трухлявая гнилушка.
— Тебя больше волнует это или то, что ты сможешь жить дальше? — в голосе Чэня вибрировал металл. — Хотя, скажу сразу, от одной разделенной постели толку не будет — тела придется сочетать раз в несколько дней, и только тогда можно будет рассчитывать на стойкий лечебный эффект. Это на год или два, Чансу, не меньше, раз уж ты понял, чем опасно позволить себе выпить чужие жизни.
Сейчас он порадовался, что глаза закрыты: горько было получать как лекарство то, о чем он втайне мечтал едва ли не каждый раз, как Чэнь его касался! Эти руки утишали боль и вытаскивали из беспамятства, этому человеку он доверил каждый шаг в своих планах — потому что только Линь Чэнь и способен был понять их без многословных объяснений...
— Согласен, — тут не могло быть другого ответа, хотя Чансу едва не вывернуло от горечи, поднявшейся из желудка. — Если ты... если тебе... не противно.
— Противно? — вдруг протянул Чэнь и наклонился к самому лицу Чансу. Теплое дыхание легло на щеки, на губы, и впору было порадоваться, что краске смущения неоткуда было взяться. Чэнь же... не мог сейчас думать о поцелуе? Или мог?! — Да я столько лет только и ждал возможности!
И слишком насмешливый тон... Чансу даже сглотнул — как Чэнь мог не замечать, что его выдает голос?
Сердце заколотилось, как будто его ошпарили кипятком, и Чансу снова едва не потерял сознание. Он задышал глубже, размереннее, пытаясь совладать со слабостью и одновременно радостью. Сколько раз он хотел, чтобы эти руки коснулись его с желанием, и Чэнь смотрел вот так, не пряча мысли за насмешливой иронией! Но почему Чэнь хотел скрыть свое влечение? Чтобы потом, когда и из этого способа ничего не выйдет, не дать себе признать, что встречи на ложе были не только лекарством? Чтобы сохранить спасительную иллюзию, что влечение не было взаимным?
Если это хоть немного облегчит Чэню боль, Чансу будет счастлив промолчать.
— Возможности? — он постарался легко усмехнуться в эти губы. — Неужели тебе... в кои-то веки... изменило самодовольство? Если ты искал... такую возможность... то тебе... — он выделил голосом, — тебе, Линь Чэнь... достаточно было предложить... а не отбирать у меня вино.
— Вино ослабляет и без того малые твои силы, — немедленно парировал Чэнь, явно не в силах скрыть облегчение. — Тебе придется потерпеть... Я передам тебе свою ци — точно дозированную, не смотри такими испуганными глазами! — вместе с семенем. Понимаешь?
Вроде бы сил, чтобы испытывать волнение, у него уже не должно было остаться, но Чансу чувствовал, как сладко сжимается от предвкушения сердце. Не приступом, а тем щемящим томлением, которое само по себе кружило голову и заставляло пьянеть от предвкушения.
— Ты хорошо... объяснил, — Чансу согласно опустил веки вместо кивка. — Чем мне... помочь?
— Заниматься лечением на том, что ты называешь постелью, просто глупо, — Чэнь что, не замечал, как нежно гладит Чансу пальцы? В ушах словно эхом прозвучало "я не стану брать тебя здесь", и Чансу невольно облизнул губы. — Я дам тебе укрепляющее и прикажу принести нормальную постель. Хватит уже уподобляться простым солдатам!
Чансу улыбнулся этому негодованию, насколько хватило сил, и Чэнь вдруг замер, будто прикипев взглядом к лицу.
— Тогда приказывай... — дышать становилось тяжело, словно на груди устроился кто-то тяжелый, и Чансу старался глотать воздух мелкими вдохами. — Скажи там... я все разрешил.
Чэнь вихрем метнулся к выходу из шатра. Его громкий, звенящий тревогой голос даже согрел Чансу на какое-то время, а потом тяжести в груди стало так много, что свет в глазах снова померк. Но темнота не продлилась долго, воздух толкнулся в легкие, словно под напором, и Чансу даже не понял сначала, что это Чэнь прижимается к его губам поцелуем.
— Дыши, — прохрипел Чэнь, резко нажимая на грудь Чансу руками. — Дыши, гуй тебя возьми!
Воздух из его легких пронесся сквозь тело, подхватил, как порыв ветра швыряет в небо бумажного коршуна, и Чансу шевельнул губами:
— Дышу... Чэнь...
Непоколебимое желание Линь Чэня удержать его в живых вызывало одновременно печаль и нежность: слишком уж сильно они прикипели друг к другу за эти годы, и Чансу одно время эгоистично радовался, что уходит первым.
Но хотелось жить. Сейчас — особенно сильно.
— Пей быстро, времени мало.
Чэнь поднес ему к губам чашку с чем-то сильно, резко пахнущим, и Чансу, даже не спрашивая, что это, покорно глотнул, ожидая горечи и отвратительного вкуса на языке. Но снадобье вдруг оказалось медово-нежным, сочным... от него закружилась голова. Чэнь торопливо развязывал на себе пояс, и именно в этот момент Чансу понял, что лежит уже не на своей узкой койке, застеленной грубыми одеялами, а на широкой, в меру мягкой постели. Лежит в одном нательном — и, почему-то, в носках: видимо, течение крови в ступнях стало совсем слабым. Голову медленно затапливало нежным туманом, действительно похожим на возбуждение — как если бы кто-то умудрился очистить его от всего телесного, оставив только ласковое тепло, словно солнечные лучи ранней весной.
— Чэнь... — тихо позвал Чансу, и тот стремительно наклонился к лицу, напряженно вслушиваясь. — Поцелуй... меня.
Зрачки Чэня вдруг расширились — едва не заполнив всю радужку, глаза наполнились влажным блеском, а потом Чэнь быстро наклонился, и поцелуй — отчаянный, почти грубый, но такой правильный и нужный! — обжег Чансу губы. Но на нем Линь Чэнь не остановился, раскрывая своими губами губы Чансу, скользя ему в рот языком — он еще и нажал пальцами под ключицей, потом скользнул ладонью по груди, вдавливая подушечки точно над соском, и еще ниже...
От мысли, что Чансу действительно наконец-то дождался, даже стало легче дышать.
А Чэнь уже отвел его ногу в сторону, скользя между ягодиц смазанными маслом пальцами. Чансу невольно затаил дыхание — за столько лет он успел позабыть о том, насколько могут быть приятны чужие прикосновения. Хотя... разве они чужие? Радость от возможности наконец-то не прятать свои чувства и даже получить ответ на мгновение заслонила тот факт, что тело оказалось не способным даже шевельнуться толком, чего уж говорить о проявлении заинтересованности.
Это расстраивало больше всего, но Чэнь по-прежнему кружил пальцами вокруг входа, разминая мышцы, как будто не видел, что Чансу был готов на все — на боль, на кровь! — только чтобы быстрее. Но неожиданно вся эта ситуация вдруг показалась ему немыслимо возбуждающей. Чансу знал, что доверяет Чэню — но до этого не мог даже предположить, насколько!
— Сейчас, потерпи... — пальцы, наконец, вошли внутрь, и Чансу вздрогнул, невольно закусывая губы.
Чэнь смотрел в лицо, не отводя взгляда, немыслимо чуткий, как всегда, и Чансу не стал прятать от него медленно накатывающее удовольствие.
— Кто бы знал... какие снадобья... у тебя есть... оказывается, — подушечка пальца мягко огладила потайную жемчужину, и он тихо охнул от прикосновения. — А поил... горькой дрянью... несправедливо.
— Без травы Бинсюй ты бы умер к вечеру, попробовав хоть одно из них, — сдавленно прошептал Чэнь, будто ему оказалась невыносима сама мысль об этом. А может, вдруг предположил Чансу, с трудом сдерживался, желая его даже такого, больного и безвольного? Он сглотнул, когда Чэнь нажал пальцами снова, — Еще немного, потерпи.
— Мне... не больно... — он все-таки дотянулся до рукава Чэня, сжал в пальцах ускользающую ткань. — Может... поспешишь?
Тот кинул на Чансу оценивающий взгляд.
— Я не... шучу. Заодно и... узнаем... поможет ли.
Чэнь едва не испепелил его взглядом, но Чансу видел за этим гневом потаенный, жестоко подавленный страх.
— В конце концов... у нас было... столько лет, — попытался улыбнуться ему Чансу. — Я всё... успел.
— Рано прощаться, — выдохнул Чэнь, нависая сверху, а потом Чансу почувствовал прикосновение между ягодиц — ощущение прижавшейся плоти, которое нельзя было спутать ни с чем. — Больно не будет... я дал тебе... — что именно было в том снадобье, Чансу не интересовало, особенно, когда Чэнь осторожно двинул бедрами, соединяя тела.
Даже если это был последний подарок небес, даже если, в конце концов, Чансу уйдет сейчас, на ложе — то в объятиях дорогого человека!..
Но Чэнь не дал ему додумать эту мысль, сильно толкнувшись бедрами снова, и ощущения, сначала смазанные, приглушенные снадобьем гениального лекаря, вдруг расцвели — легким жжением и теплом, даже жаром. Словно сама жизнь растеклась по венам, по коже, докатилась до самых кончиков пальцев, которых Чансу почти не чувствовал сейчас — не чувствовал до этого мига!
Он потрясенно распахнул глаза, взглянул на Чэня, поймал его отчаянную, почти безумную усмешку, и застонал от удовольствия, впервые ощущая его настолько полно.
— Ты ведь... Не хочу стать голодным… гуем, — выдохнул он потом и, еще не осознав, что тело снова подчиняется воле разума, обхватил Чэня за шею. — Ведь… только соитие?
"Ты не умрешь?" — замерло на языке в следующий миг, потому что Чэнь тихо выругался, наклоняясь к нему, и поцеловал снова — с такой горячей нежностью, что Чансу словно вспыхнул. И ответил на поцелуй, насколько нашлось сил.
Чэня, казалось, и вправду не смущало ничего: ни слабость, ни болезнь, ни даже смерть, которая все эти три месяца терпеливо сидела у походного костра, а сегодня решила заглянуть в шатер... Чэнь целовал так, словно единственная опасность, которая им грозила сейчас, могла случиться лишь от слишком короткого поцелуя.
Чансу даже не сразу понял, что бедра друга мягко двигаются: Чэнь будто раскачивал лодку, рождая необычайно сладкую истому внутри.
— Хорошо... Так хорошо... — прошептал он в губы Чэню, и тот, словно внутри у него сломался железный стержень, вдруг застонал, опускаясь на Чансу полностью, накрывая, обнимая его всем собой, и резче толкнулся плотью.
А сам ткнулся лицом куда-то в шею, перемежая поцелуи с невнятными словами, и Чансу обнял его коленями, как смог, вбирая в память каждый миг этого единения, чтобы там, за гранью, хранить его в памяти вечно.
Боли почти не было, по меркам Чансу — не было вообще, только горячая, согревшая тело до самых кончиков пальцев истома, которая ширилась, будто одного тела ей было мало, и во рту пересыхало, а внизу живота медленно сворачивался комок настоящего желания.
Чэнь приподнял голову, снова находя губами губы, толкнулся еще раз — и показалось, что он выдохнул вместе с поцелуем еще одно, подлинно живительное снадобье. Оно не походило на действие пилюли Бинсюй, скорее на прикосновение солнечных лучей, вдруг которые хлынули в легкие вместе с воздухом, высушили вечную мокроту и облегчили невыносимую тяжесть в груди.
Чансу изумленно распахнул глаза, находя лицо Чэня взглядом, невольно напрягся от его пронзительного, напряженного взгляда — а потом два твердых пальца больно ударили куда-то под ключицу, и мир вокруг померк.
Осталось лишь дыхание — на этот раз будто посреди небес, напоенных солнцем.
Солнце грело, качая его на волнах золотистого света, забиралось под веки, торопя очнуться, но Чансу, так соскучившийся по этому теплу, лежал без движения и наслаждался покоем.
Ему даже казалось, что где-то в вышине пересвистываются птицы.
— Держи правее, — раздался вдруг тихий голос Линь Чэня совсем рядом. — Надо объехать эту яму.
— Тут? — отозвался Фэй Лю, и Чансу снова качнуло, ощутимее, но по-прежнему очень мягко, как будто он плыл на выстеленной одеялами лодке, а не в повозке.
Хотя откуда в повозке солнце?
Послышался приближающийся стук копыт, и кто-то произнес:
— Молодой хозяин, из Архива передают: покои для вашего гостя готовы, вы можете ехать быстрее.
Чансу едва не усмехнулся сквозь сон. Мысли ворочались лениво, и чувства — кроме ощущения тепла и покоя — мирно спали внутри. Даже на то, чтобы сообразить, что Линь Чэнь предъявил-таки Мэн Чжи и остальным завещание Су Чжэ с наказом похоронить его в Ланъя, ушло какое-то время, за которое Чэнь успел закончить разговор с… кем он был, его собеседник? Слуга или один из тех незаметных телохранителей, присутствие которых Чансу иногда угадывал вокруг своего друга в Ланъя?
Ланъя... Чансу про себя улыбнулся, уносясь воспоминаниями в прекрасные горы, заросшие зеленью. Там воздух всегда был сладок и свеж, а птицы пели так, как нигде больше. Он снова увидит эти склоны...
Солнце согревало лицо, и тихий шорох лошадиных копыт уже почти угадывался в шелесте листвы вокруг. Чэнь наверняка обвязал копыта травой, а то и кожей, чтобы смягчить конскую поступь. И придумал что-то такое, в чем сейчас лежал Чансу. Надо будет потом посмотреть.
Почему-то сейчас верилось, что у него еще будет время. И потом... Чэнь же обещал год или два... лечения.
Ветер в вышине слабо шуршал листьями, тепло пропитывало все тело, и Чансу, вызывая в памяти первый, но явно не последний поцелуй с Чэнем, не стал сопротивляться вновь накатившему сну.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ДО КОНЦА ГЛАВЫ

НАЧАЛО ГЛАВЫ 2 ОТ 15.02.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 2 ОТ 22.02.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 3 ОТ 01.03.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 3 ОТ 08.03.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 4 ОТ 15.03.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 4 ОТ 21.03.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 5 ОТ 29.03.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 5 ОТ 05.04.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 6 ОТ 12.04.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 6 ОТ 19.04.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 7 ОТ 26.04.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 7 ОТ 03.05.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 8 ОТ 10.05.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 8 ОТ 17.05.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 9 ОТ 24.05.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 9 ОТ 31.05.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 10 ОТ 07.06.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 10 ОТ 14.06.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 11 ОТ 21.06.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 11 ОТ 28.06.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 12 ОТ 03.07.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 12 ОТ 05.07.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 13 ОТ 08.07.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 13 ОТ 12.07.2019 И ЭПИЛОГ

запись создана: 01.02.2019 в 17:04

@настроение: он сказал "Поехали"

@темы: Фики, Слэш

Comments

[сумеречная кошка на тонких ветвях]

Aerdin, в общем, у Чэня все его лекарские мозги в отношении "отношений" с Чансу отшибло, ведь что у него

столько сил нет пока, чтобы полноценную телесную реакцию выдать

он-то как лекарь должен понимать. Но, увы...

и вообще тут с логикой сложнааа
любовь-с

вот и причина

[Aerdin]

сумеречная кошка на тонких ветвях,

в общем, у Чэня все его лекарские мозги в отношении "отношений" с Чансу отшибло, ведь что у него

ага, типа того)))

Sonnnegirl,

И это все объясняет! И да, я серьезно

да))

*Bacca*,

от верблюда! что ж он так в любимого друга не верит)) уж столько лет вместе прожив, мог бы и знать.

потому что у друга самоконтроль же с врагами, не с ним, а от него зачем скрывать?

[*Bacca*]

автоматически

[Эпифита]

Техника боя и труп злодея открыли перед Чэнем личности противников, теперь дело пойдет веселее. Обретение лекарства на подходе! В Ловцах Чансу лошадь на дыбы поднимал, значит, секрет будет скоро разгадан)

[*galateya*]

Ой! Что-то я не успеваю за полетом мысли Чэня
Боевые сцены очень понравились, захватывающая часть получилась

[Ollnik]

из того, что у МЧС на него не встало, на такого красивого
Угу, всего в кровище, синяках, и еле доползшего до ванной. Он Чансу за кого принимает? Впрочем, риторический вопрос.)) Тут мозга нет. Бедный Чень...

Интересно, что боевой транс для него - обычно запретное знание...

[AnchorPoint]

Супер!))

[AnchorPoint]

Супер!))

[Aerdin]

*Bacca*, бггг

Эпифита, какое неожиданное сближение))) кто знает, может, вы и правы

AnchorPoint, спасибо))

*galateya*, а что именно неясно?))

Ollnik,

Интересно, что боевой транс для него - обычно запретное знание...

если учесть, какая пиздецовая там боевка в сериале, то извините, это вам не Фудзимия с его "гражданин, пройдемте" тут и боевой транс сочтешь запретным знанием

Угу, всего в кровище, синяках, и еле доползшего до ванной. Он Чансу за кого принимает? Впрочем, риторический вопрос.)) Тут мозга нет. Бедный Чень...

ну как вам сказать

Chedi D.,

Как мне нравится описание боев – динамично, пугающе и захватывающе одновременно. Ох уж эти загадочные разбойники, гоняющиеся за секретом бессмертного даоса. Они оказались под стать хитроумному Линю и от этого еще интереснее.

ну дык, такой куш на кону)))

Утренняя возня с Сюаньши и Фей Лю так по-семейному. Хорошее теплое чувство появляется.

два мужика воспитывают общего ребенка, ага

Фэй Лю жалко. С другой стороны какой же силы должен был быть незнакомый злодей, чтобы справится и с Фэй Лю и с Чэнем одновременно. Прям пробирает от любопытства.

да, злодей там силен и нажорист))

Мэй Чансу откровенно порадовал. Вернул наконец командный голос, заставил почувствовать Чэня свое беспокойство. Открыто высказал свое волнение и настоял на том чтобы проверить все ли у милого друга в порядке.

тиран и деспот! едва с больничной койки сполз, а уже командует как с ним жить, спрашивается?

То и еще будет, когда папа Линь появится.

о, вы даже не представляете, как отожжет папа Линь

[Aerdin]

Обнаженный Чэнь стоял у Чансу перед глазами, даже зажмуриваться не было нужды. А уж когда он повернулся, открывая вид на свою задницу... Даже сейчас Чансу удивлялся, как смог остаться на месте.
Ровная, гладкая, точно литая, она переходила в сильные бедра, и если бы Чансу толкнул тогда Чэня в спину — сразу, без предупреждения! — тот бы точно оперся ладонями о ту здоровенную бочку, чтобы не упасть. А дальнейшее снова мелькнуло в голове ворохом весенних картин: как Чансу ухватил бы друга за эти бедра, нажал ладонью на поясницу, заставляя прогнуться глубже, и как втерся бы плотью между половинок идеально-округлого зада.
Даже хорошо, что он не видел Чэня обнаженным раньше, иначе смотреть спокойно на него больше бы не смог — зная, что скрывается под бело-голубыми платьями друга.
Во рту вновь пересохло.
Он бы заставил Чэня стонать — в голос, почти срываясь на крик. Он бы вылизал эту спину: целиком, каждую ссадину, что уже налилась краснотой, прихватил бы зубами каждый выступающий позвонок, и брал бы, брал Чэня сильно и жестко, вгоняя плоть на всю длину, так, чтобы тот больше никогда не посмотрел ни на кого другого, никогда не оставил бы его и больше не рисковал собой, никогда!
У Чансу чуть сердце не остановилось, едва он увидел тяжело поднимающегося по лестнице Чэня, сплошь залитого кровью. И, должно быть, именно это потрясение сковало язык, не позволив излить чувства на уставшего, едва стоявшего на ногах друга.
Но вот сил удержать руки при себе у Чансу уже не нашлось. Ладони до сих пор отзывались призрачным теплом.
Чансу и сам бы не утерпел — куда там! Накануне он явственно чувствовал, как подступило семя, вплотную подводя к сияющему пику. Тогда не хватило малости, той самой, потом подаренной другом ци, чтобы не излиться впервые за много лет, но сомнений больше не возникало: Чэнь не ошибся и в сроке!
— Так? — донесся до него голос Фэй Лю, и Чансу потянулся за чашкой, в которой уже давно остыл чай.
Прохладный напиток отлично успокаивал разгоряченный разум и утолял жажду, рожденную воспоминаниями. Чансу бы еще приложил ко лбу влажную тряпицу, а то и вовсе сунул бы голову в воду, подвернись сейчас такая возможность.
К сожалению, последнее грозило почти гарантированной простудой, и потому предстояло справляться с собой так. Впрочем, пока Чэнь и Фэй Лю тренировались внизу во дворе, Чансу уходить с веранды не собирался.
— Смотри еще раз, внимательно, — окликнул юношу Чэнь и после короткой паузы стянул с себя рубаху, оставшись в одних штанах. Чансу тут же напрочь забыл про чай. — Следи за тем, как двигаются руки. Я постараюсь медленно.
Голос у него остался таким же ровным и звучным, не в пример ломкому баску Фэй Лю, хрипловатому и срывающемуся от усилий. Чэнь двинулся, мышцы его тела ожили, перетекая одна в другую, а Чансу стиснул зубы и застонал про себя: терпеть становилось просто невыносимо. Он не удержался и поправил напрягшуюся под одеждой плоть так, чтобы на нее не давило.
— Расслабь руку, совсем, — говорил Чэнь, — она словно вода, видишь?
С час назад слуги притащили во двор пару узких, набитых песком мешков из кожи вместо тех соломенных и деревянных чучел, что стояли на большинстве тренировочных полей. Мешки подвесили к столбу, и вокруг них теперь медленно двигался Чэнь, позволяя Фэй Лю запомнить прием.
— Вдох... — продолжал он, ведя руку вперед, к тяжелому, но упругому мешку, так похожему на человеческое тело, — а когда остается вот столько, видишь? Резко напрягай руку и... Выдох! — удар оказался столь сильным, что мешок лопнул, и песок струйкой потек на землю. — Пробуй. Вместе со мной, давай.
В этот раз мышцы на руке Чэня перекатились еще медленнее: от локтя и дальше на спину и задницу, в унисон с движением бедер. Сложенные вместе пальцы напряглись, ладонь резко повернулась для удара, а Чансу на мгновение почти почувствовал их прикосновение в массаже — только куда более откровенное, гораздо больше ласка, чем раньше.
Фэй Лю ударил по чучелу и возмущенно вскрикнул: похоже, несмотря на треск кожи, удар все равно вышел не таким, как показывал Чэнь.
Стояло уже колом, и Чансу принялся ровно дышать, пытаясь успокоиться и вернуть себе контроль над телом. Иначе Чэнь, который после тренировки непременно подойдет проверить пульс, сразу же заметит возбуждение.
И ведь не поверит, что Чансу завелся, наблюдая за тренировкой. Он бы и сам себе не поверил.
— Ладно, — тем временем сказал Чэнь и, подхватив с земли меч, крутанул его в руке, — давай с оружием. Может, получится понятней.
Они снова встали в позицию и медленно двинулись с места. Чэнь ступал выверенно и мягко, а Чансу невольно подмечал, как перекатывается шелк его штанов, подчеркивая линии задницы. Во рту снова пересохло, и пришлось опять наполнить себе чашку.
В этот раз у Фэй Лю получилось лучше. Он радостно засмеялся, оглянувшись почему-то на Чансу, а не на Чэня, и попробовал снова, уже без оружия. Новый удар ребром ладони оказался так силен, что мешок с песком порвался пополам.
— А теперь быстрее, — наставлял его Чэнь, подняв брошенную одежду и начиная одеваться. — Вот, да. Только руку держи правильно.
— Теперь он перепортит вам все шкуры, мешков не хватит, — предупредил Чансу Чэня, который поднимался на веранду.
— Ничего, — пробормотал тот с едва заметной тенью озабоченности, — этого добра найти можно, а вот Фэй Лю у нас один.
И это вскользь брошенное замечание мгновенно погасило возбуждение, заставив вспомнить о неизвестном мастере, который обладал столь впечатляющей техникой боя.
Чансу поддернул полы, позволяя другу усесться поближе. Устроив на жаровне чайник, он посмотрел, как Фэй Лю раз за разом отрабатывает прием, а потом повернулся к Чэню.
— Может, уже расскажешь мне, что произошло? Помимо того, что я и так понял.
— Их и впрямь было двое, — ответил Чэнь, потянувшись за чашкой, что наполнил ему Чансу. — А почему ты все время наливаешь мне чай, а? — вдруг словно опомнился он. — Я бы, может, выпил вина?
Похоже, он пока не знал, с чего начать, а значит, считал последствия утренней стычки достаточно серьезными, чтобы размышлять над ними столько времени.
Обед уже давно улегся в животе у Чансу, а Чэнь все не пришел к определенному выводу. Плохо дело.
— Чай полезнее, — ответил другу Чансу. — Слушай, ты сказал, что одному удалось скрыться. А по твоему виду я решил, что тебе противостояла, как минимум, армия.
Чэнь тяжело вздохнул и даже не стал отшучиваться.
— Второй был заметно слабее, — пробормотал он. — Но даже он прекрасно владел обеими руками. — Чансу отлично расслышал все недоговоренное. — И перерезал себе горло, когда я одержал верх.
Это объясняло залитое кровью лицо и одежду, а также неожиданную тренировку с Фэй Лю. Но вслед за полученными ответами на ум пришли куда более опасные вопросы.
Мертвые Вороны, насколько Чансу помнил проведенное когда-то другом расследование, тоже предпочитали покончить с собой, лишь бы не попасть в руки властей. Легкая смерть, которая не могла выдать оставшихся в живых.
— Ты ведь распорядился забрать тело? — тихо спросил Чансу, снова посмотрев на Фэй Лю. Чэнь кивнул.
— Лю-эр продержался достаточно, — в его голосе звучала та же тревога. — Его противник обладал невероятной скоростью. Лицо закрыто, да еще и выкрашено черной пастой. С виду масляная… но даже не скажу про состав.
— На случай, если повязку сорвут, — пробормотал Чансу и посмотрел другу в глаза.
— Всего лишь нефритовая статуэтка, — не отводя взгляда, ответил Чэнь.
Боец такого уровня обязательно попал бы в Списки. Архив составлял их из всех мастеров когда-то единой Поднебесной, и тот факт, что Чэнь не мог назвать имени этого человека, проведя с ним бой, подводил к одному единственному выводу.
Восточная Ин, расположенная за морем, и Сюй Фа, ранивший мастера Чу.
— Полагаю, — продолжил Чэнь, сделав неуловимое движение бровью, — сейчас мертвеца уже отмыли и осмотрели. Если хочешь, можно сходить в лекарскую, проверить догадку.
А ведь Чансу не изложил вслух ему своих размышлений и даже не упомянул о расклеенных по Архиву портретах.
Гений, как всегда... Чансу сделал вдох поглубже, успокаивая тепло в груди.
— А можно выпить вина, — подсказал он потом безразличным тоном, а Чэнь, не думая, повторил:
— Можно... Что?! Нет, ни в коем случае, тебе пока нельзя! — спохватился он в следующий момент. — Чансу!
Не то чтобы это возымело какой-либо воспитательный эффект. Чансу ухмыльнулся и поднял свою чашку чая.
— Но, конечно, пойдем прямо сейчас, — глотнув горячего ароматного настоя, согласился он. — Только переоденься. В вашей лекарской вы же храните лед? А ты только что закончил тренировку.
— Не так уж там и холодно, чтобы навредить тренированному бойцу, — хмыкнул Чэнь, а потом вдруг вздохнул, тихо поднялся и ушел в дом.
Это ци… Все дело в ци, которую он так щедро делил на двоих и теперь мог простудиться по простой неосторожности. Чансу стиснул кулаки, переводя взгляд на вершины гор, которые затягивало легкими облаками.
— Фэй Лю, — переодевшись, Чэнь вновь вышел на веранду. — А куда опять сбежал Сюаньши?
Юноша растерянно оглянулся, словно ожидая, что щенок обязательно найдется где-то поблизости, а потом свел брови к переносице и одним ударом сбил остатки кожаного мешка на землю.
— Искать?
— Обязательно, — кивнул Чэнь, а потом наклонился к Чансу и громко добавил, явно для их воспитанника. — Уверен, он на кухне.
— Не сомневаюсь в этом, — улыбаясь, отозвался Чансу, видя, как встрепенулся заинтересовавшийся юноша. — Только Фэй Лю не говори.
Уловка сработала, и их подопечный тут же исчез в направлении кухонного двора.
Чэнь засмеялся и протянул Чансу руку.
Подвернувшейся возможностью Чансу воспользовался немедленно: ухватив Чэня за плечо, он быстро поднялся, чуть разворачиваясь, словно теряя равновесие, и через мгновение оказываясь в подобии объятий.
— Чэнь…

[Aerdin]

Тот словно застыл, не спеша отстраняться, и Чансу, глубоко вдохнув, улыбнулся знакомому запаху влажной кожи. Затем чуть повернул голову, сильнее сжимая пальцами крепкое плечо, и прижался губами к открытой шее. Сначала поцелуй, а потом лишь легкое прикосновение — он едва дотрагивался до кожи, ведя губами выше к уху, еще… Не торопясь — по щеке, подбородку, лизнуть языком уголок губ и лишь затем накрыть поцелуем отзывчиво-нежный рот.
В груди словно лопнули стискивающие сердце ремни, и Чансу позволил себе вложить в поцелуй искру снова вспыхнувшего желания.
Чэнь ответил в тот же миг. Его руки двинулись, замыкая Чансу в объятие, и ласка, поначалу почти невинная, стала наполняться страстью. Едва забывшиеся образы вновь заполонили мысли Чансу, и стало жарко.
“Только не спугнуть сейчас, только не дать прерваться!” — стучало в висках, когда он сделал шаг навстречу, вжимаясь в Чэня всем телом, с необычайной остротой вспоминая, каким увидел друга — совсем недавно.
Но тот все же осторожно подался назад, ускользая из поцелуя. Чансу разочарованно выдохнул, но Чэнь заговорил снова:
— Даже не представлял, что ты так любишь поцелуи, — его губы улыбались, а глаза наполняла нежность, так что это несколько примирило Чансу с действительностью.
— Я и сам не знал, — он усмехнулся, уже не таясь, и без стеснения запустил пальцы в волосы Чэня, решился. — И потом, я ведь предвкушаю…
Тот недоуменно вздернул брови, предлагая продолжить, и Чансу перешел на шепот:
— Видишь ли… ты проиграл пари, мой всезнающий друг.
— Что?! — но Чансу продолжил, потянувшись еще немного вперед и договаривал уже в самое ухо. — И теперь я желаю увидеть тебя — в женском платье и с цинем, у ворот Архива. Ты ведь сдержишь слово, как обещал?
— Что? — растерянно повторил Чэнь. — Я…
— Забыл, — закончил за него Чансу. — А я нет. Месяц прошел.
— Но я не считал, — возразил Чэнь, и Чансу снова улыбнулся, радуясь удаче. Пусть этот последний, не истекший день спора останется на его совести — и его маленькой тайной.
— Зато я считал, Чэнь, — сообщил он и добавил. — Розовое. Как у юной красавицы, еще не познавшей мужчины.
И в этот миг он впервые увидел, как щеки Чэня покрываются румянцем.
— Розовое? — хрипловато шепнул тот и быстро облизнул губы. А потом окатил Чансу таким многообещающим взглядом, что оставалось лишь порадоваться, что выигрыш уже был затребован вслух. — И кто ты после этого?
— Цилинь, — невинно ответил ему Чансу. — Сам меня так назвал, помнишь?
— Ладно, — вот теперь только улыбнулся тот. — Будет тебе розовое, гений.
— Договорились, — Чансу не поцеловал эти соблазнительные, чуть порозовевшие губы снова только из-за понимания, что остановиться потом просто не сможет, а ведь оставалось еще тело разбойника, лежащее в лекарском доме.
— Пошли. Можем заодно поспорить еще на что-нибудь.
Чэнь, казалось, услышал не сразу, как будто задумался о чем-то приятном, и лишь затем взял себя в руки.
Лекарский дом стоял чуть поодаль от основных зданий Архива: чтобы попасть к нему, требовалось пройти мимо гостевых павильонов через разбитый для посетителей сад и потом спуститься по лестнице, устроенной по самому краю скалы. Чансу бывал здесь лишь в самом начале, в тот год, когда лишь попал в Архив, а потом хозяева Архива забрали его в павильон Ищущего разума.
Словом, Чансу бы никогда даже не предположил, что в лекарскую существует другой путь.
— А я не зря тебе говорю, ты и половины об Архиве не знаешь, — ухмылялся Чэнь, когда Чансу, повернув с дороги в очередной раз, оказался совсем не в том месте, куда ожидал прийти.
— Вот не буду сейчас спорить, — ответил Чансу, восстанавливая сбившееся дыхание. — Но обратно пойдем через сад!
Чэнь только рассмеялся — не иначе, это была мелкая месть за розовый цвет. Ну и своеобразная тренировка для Чансу.
Со стороны лекарский дом казался меньше, чем он был на самом деле. Чэнь как-то говорил, что его отец затевает расширение покоев тишины каждые шесть лет. Но здесь покупали здоровье — и платили не торгуясь, как и за ответы Архива.
Одна из самых дальних комнат, где Линь Сюань держал запасы льда, использовалась порой для содержания мертвых. Какое-то время именно здесь лежало тело Линь Се — Чансу очень смутно помнил это: тогда все застилала собой дергающая, острая и горячая боль во всем теле, но спокойное лицо отца-командующего, обложенное завернутыми в белую ткань кусками льда, врезалось в память.
Правда, сейчас спускаться туда они не стали. К Чэню, едва завидев его, подбежал смотритель лекарского дома и почтительно поклонился, приветствуя хозяина.
— Ничтожный Цзоу Цзинъюань покорнейше просит простить за забывчивость. Молодой хозяин велел сообщить, как тело будет готово для осмотра, но мы...
Чэнь лишь махнул рукой.
— Я уже здесь, остальное не так важно. Где он?
Мастер Цзоу снова поклонился, похоже, успокоившись:
— В холодной, молодой хозяин. Вы пройдете туда? — Чэнь оглянулся на Чансу и отрицательно мотнул головой.
— Нет, пусть вынесут, куда обычно.
— Как прикажете, молодой хозяин. Потребуется ли ему потом бальзамировщик?
Линь Чэнь только громко хмыкнул.
— Покойник был преступником — невозможность воссоединиться с предками в целом виде станет ему достойной карой. — Чансу показалось, что мастер Цзоу оживился. — Разрешаю передать его подмастерьям для обучения.
— Тогда конечно, — вдруг засуетился смотритель. — Конечно-конечно. Надо же, какая удача… — он крикнул слугу и вместе с ним скрылся из глаз.
— Удача? — негромко переспросил Чансу, подходя ближе к другу.
Тот поморщился, словно у него заболел зуб.
— Ты же понимаешь, что даже лекари Архива не всесильны? — пробормотал он. — Чтобы спасать жизни, надо понимать, откуда берется смерть. Ты удивишься, но есть те, кто и бальзамировщиком стать мечтает.
— А Архив, разумеется, находит их так же, как немых девочек? — Чансу поднял брови.
— Не переводить же на чужих мертвецов соль и мед, верно? Пошли, — махнул рукавом Чэнь, направляясь в те двери, за которыми раньше скрылся смотритель.
Чансу промолчал, следуя за другом и чувствуя множество недосказанного в этих кратких пояснениях.
Тем временем тело уже уложили на высокий стол в одной из комнат. Чансу хватило одного взгляда,чтобы понять назначение этого помещения. Он бы совсем не удивился, узнав, что в лекарском доме есть еще и должность смотрителя ритуалов — для тех из посетителей, чья болезнь оказалась сложнее, чем было доступно мастерству здешних лекарей. В одном из углов комнаты возвышался алтарь с подношениями, и ритуальные свечи источали сладковатый запах поминальных благовоний.
Мастер Цзоу еще раз поклонился Чэню, тихо поинтересовался, нужно ли оставить слуг, и, получив отказ, ушел вместе с ними.
— Так что, спорить будем? — спросил Чансу, глядя на накрытое мешковиной тело.
Чэнь усмехнулся и развернулся к Чансу всем телом.
— Есть татуировка или нет? Разве мы думаем по-разному?
Чансу метнул взгляд на мертвеца, покрытого грубой тканью. Чэнь видел его в бою и, значит, теперь так же, как и Чансу, уверен, что на коже непременно найдется вбитый под кожу рисунок распластанной птицы со сломанными крыльями. И раз так, спор не имеет смысла, если только...
Что мог бы захотеть Чэнь в случае выигрыша такого, чтобы не признаться в этом вслух? Что, чего Чансу не отдал бы, по мнению Чэня, сам и с радостью?
И… Почему бы не выполнить его желание? Чансу вернул другу усмешку.
— Я уверен, что ее там нет, — сказал он. — А ты?
— О, хочешь дать мне выиграть? — понятливо рассмеялся Чэнь.
— Платье и цинь остаются в силе, — немедленно уточнил Чансу, и друг согласно кивнул.
— Идет, — сказал он, а потом, подойдя к столу, сдернул мешковину с трупа.
Тело оказалось совершенно голым и при жизни принадлежало человеку молодому. Чансу быстро окинул его быстрым взглядом, потом обошел с другой стороны, посмотрел там, а затем, справившись с изумлением, поднял взгляд на друга:
— Твоя очередь.
Тот придирчиво оглядел лишенную отметин кожу на левом плече, а потом, придержав рукав, принялся за полный осмотр. Чансу следил за тем, как друг переворачивает тело на живот, осматривает шею и подмышечные впадины, и не мог поверить собственной удаче: неужели слепой случай действительно подбросил ему возможность выиграть?
Он тщетно пытался сдержать улыбку, точно зная, чего именно вытребует у Чэня за это “поражение”.
— Действительно, ничего, — наконец произнес тот и отпустил бледную, покрытую тонкими старыми шрамами руку, которую только что упорно разглядывал.
Чансу подошел ближе, чтобы своими глазами увидеть круглое, но бугристое пятно, о котором уже встречал упоминание.
— И я мог бы сказать, что здесь была срезана кожа, но ведь нет, — продолжил Чэнь, отходя к стоящему у стены столу. Налив в небольшой серебряный таз воды, он принялся мыть руки. — Это и правда давний ожог. Вероятнее всего, горячим маслом.
Чансу взглянул выше, на перерезанную шею: обескровленная плоть слегка разошлась там, открывая посиневшие жилы. Легкая или нет, но смерть убийцу Ли Вана все же нашла.
— Обучение… Это ведь то, что я думаю? — спросил он друга, не оборачиваясь.
— Да.
Чэнь мог больше ничего не объяснять. Традиционная, веками державшаяся одних и тех же правил медицина Поднебесной готова была лечить человека любым способом, но только не тем, что нарушал целостность тела.
Вайкэ, “работа с ранами”, которую изучали в Архиве, оказалась бы тяжелым преступлением в любом из осколков Поднебесной — настолько она отличалась от того, что обычно преподавали ученикам лекарских домов вроде Цзиньфэн, и так близка была практике цзиэпо, “рассечения тел”... И все же, сколько жизней это мастерство спасло бы, не будь оно столь гонимо? Чансу внезапно понял еще одну причину, по которой Линь Сюань продвигал независимый статус для земель Архива.
Он наклонился и, подняв с пола сброшенную ранее мешковину, накрыл ею тело.
— А что со вторым? — спросил Чансу, оборачиваясь к Чэню и спокойно встречая его испытующий взгляд. — Это из-за него ты разговаривал с Чу Цином?
— Пусть люди внимательнее смотрят по сторонам, — ответил тот. — Вряд ли он сунется в Архив, получив, что хотел, но…
Чэнь выглядел расстроенным. Он словно размышлял над чем-то и никак не мог прийти к определенному решению.

[Aerdin]

— Скорее всего, он уберется восвояси, — на пробу произнес Чансу, и складка между бровей молодого хозяина Архива стала глубже. — Жалеешь, что не получится его выследить?
Из-за Ли Вана или Фэй Лю? Или из-за фигурок Вэй Бояна?
Чэнь так и не ответил, пока они не вышли на дорожку, ведущую в лекарский сад.
— Слишком мало сведений, — только там пробормотал он, похоже, слишком погруженный в невеселые мысли. — Столько еще нужно узнать…
И тут кто-то, еще пока скрытый зеленой изгородью, окликнул их басом:
— Молодой хозяин? Господин Хой? Это вы?
— Джи-иан… — почти простонал Чэнь, мгновенно становясь насмешливым и нетерпеливым. — Ну кто еще будет кричать в таком месте?!
Уже знакомый Чансу здоровяк вывалился из кустов и бухнулся на колени, похоже, готовясь вынести любую кару, что обрушится на его плечи. Чансу только вздохнул — нарушения порядка Чэнь не терпел. За исключением собственных выходок, разумеется.
Но тут вслед за Джианом на дорожке показалась девушка в простом сером платье и так же упала Чэню в ноги. Сложить одно с другим не составило труда.
— Господин Линь, — отдав ему троекратный поклон, она осталась на коленях, не поднимая головы. — Ничтожная благодарит за спасение и молит небеса исполнить все ваши желания. Не гневайтесь на Джиана, это я заставила его потревожить вас.
Чэнь взглянул на Чансу, не пряча усталости.
— Барышня Ли, поднимитесь, — велел он потом. — Должна быть серьезная причина, что вы отправились искать разговора со мной вместо того, чтобы отдыхать и приходить в себя после событий последних дней.
Но Янлин — весьма миловидная девушка, с очаровательно-маленьким ртом и большими глазами, пусть и расставленными шире, чем это посчиталось бы красивым, — все равно осталась на коленях.
— Я хочу поблагодарить вас за восстановленную справедливость, — глухо проговорила она в сложенные ладони. — Мой отец отомщен.
Чансу перехватил хлесткий взгляд Чэня и напрягся сам. Семье Ли Вана не говорили о причине его смерти; никто из служащих Архива не был посвящен в тайну, так почему Ли Янлин говорила с такой уверенностью, будто знала правду?
— Джиан, — позвал здоровяка Чэнь, и тот приподнялся, явно готовый выполнить любое приказание.— Проследи, чтобы нам никто не помешал.
— Будет исполнено, молодой хозяин, — пробасил тот и, поднявшись на ноги, вновь ломанулся в кусты.
— Надо что-то делать с его манерой ходить, — услышал Чансу тихое сетование Чэня. Манера Чэня говорить шутливые глупости могла спасти большинство ситуаций... вот только сейчас всем было не до смеха.
— Итак, вы знаете, — почти безразлично заговорил Чэнь потом.
Лицо его словно заострилось — Чансу даже встревожился от того, как заметна стала усталость, и снова пообещал себе как следует заняться отдыхом друга.
— Да, господин, — ответила Янлин и голос ее на миг сорвался. — Я искала вас, чтобы сказать: я знаю того человека.
Вот даже как? Похитители прятали лица, и даже если они рассчитывали убить заложницу, открываться ей все равно было опасно. Значит, Янлин узнала одного из них по другой примете. Голос или шрам от ожога на руке? Вряд ли у девушки было много знакомств в Ибине, ближайшем к Архиву городе, да и о подобных мастерах там Чэнь узнал бы в первую очередь.
Значит, девушка не просто встречалась с этим человеком, а знала его намного ближе.
Выходит, шрам. А тело в лекарском доме — это "погибший" жених Бэй!
— Вы разглядели шрам на руке одного из разбойников? — спокойно уточнил Чэнь.
— Молодой хозяин Архива видит прошлое так же ясно, как читает сокрытое, — Янлин так и не поднялась на ноги, а Чэнь больше не предлагал ей встать, понимая, что так девушке будет легче вынести тяжелый разговор. — Я вырывалась, когда он тащил меня, рукав задрался, и я увидела пятно.
— Судя по тому, что вы живы, вам удалось сохранить свое открытие в тайне?
Девушка снова кивнула.
— Потрясение сковало мне язык, молодой хозяин. А потом небеса внушили мне мысль притвориться бесчувственной, и я слышала, как разбойники говорили между собой.
Значит, своего бывшего жениха Янлин узнала и по голосу тоже. Чансу вздохнул.
— Речь шла о вашем отце? — спросил он и увидел, как девушка сжимает руки в кулаки.
— И я ведь… Я сама сказала Бэю про фигурки!
— Откуда вы о них узнали? — Чэнь посмотрел на Чансу так, словно хотел о чем-то предупредить. Чансу кивнул: следовало осторожно выведать, когда жених девушки впервые услышал о наследстве Вэй Бояна.
— Отец хотел, чтобы я продолжила его поиски, — Янлин, наконец, выпрямилась, но ее глаза оказались сухими, хоть и погасшими. — Он рассказал о проступке нашего предка, и что собранные вместе фигурки нужно вернуть в монастырь Синьсин, чтобы искупить давнюю вину. Я ведь видела феникса… Мы с отцом вместе ездили его выкупать. И если бы не болтливый язык заслуживающей вечного позора дочери, отец остался бы жив!
— Вы можете вспомнить, когда вы рассказали жениху о нефритовой черепахе? — все-таки спросил Чансу, вдруг увидев в девушке отражение юной Нихуан, походя на нее бесстрашием и волей. И Ли Ван, видимо, доверялся ей даже больше, чем жене, если та и не подозревала о подробностях поездки.
— Да, молодой хозяин, — ответила Янлин, не ведая о его мыслях. — В тот день, когда он приехал за нами в город.
Вот как? Уже после смерти Ли Вана?
— Вы не путаете? — Чансу услышал в голосе друга собственное удивление.
Янлин мотнула головой.
— Нет, молодой хозяин. Я очень хорошо это помню, — ответила она, ссутулившись. — Потому что встретила у пруда одноглазую черепаху, ну и…
Тогда, получалось, что управляющий Ли уже был мертв. Зачем же Бэй вернулся? Ведь он уже заполучил фигурку феникса? И зачем тогда нужно было разыгрывать мнимую смерть на дороге?
Слишком много мелочей, наверняка связанных между собой! Слишком важных, тех, которые сами по себе ставили вопросы, и удержать которые в голове не представлялось возможным! Разрозненные факты просились в общую картину, и, чтобы построить ее, Чансу требовались нити. И иглы.
Он снова взглянул на друга, в очередной раз поражаясь той легкости, с которой Линь Чэнь манипулировал самыми разными сведениями и в куда большем объеме. Сейчас молодой хозяин Архива стоял, устремив взгляд куда-то вдаль перед собой.
— Тогда вам не стоит брать вину за смерть отца на свои плечи, — произнес потом Чэнь. — Поднимайтесь, барышня Ли. Не годится вам стоять коленями на камнях, подобно никчемному слуге.
Видимо, его тоже беспокоило открывшееся несовпадение. Чансу не сомневался, что сама история со сватовством изначально затевалась ради того, чтобы получше вызнать о фениксе с золотым хвостом. Вероятнее всего, сначала Бэй придумал “кражу”, специально подняв шум и вынеся из дома все, что попалось под руку, а потом бросил ненужные вещи в лесу. Затем под каким-то предлогом явился в Архив и забрал фигурку. Один или нет? Чэнь говорил, что второй обладал куда большим мастерством, могло ли быть, что смертельный удар Ли Вану нанес тот, другой?
Чансу оглянулся на лекарский дом, оставшийся позади.
— Они собирались убить и меня, и мою мать, как только получат фигурку, — сказала Янлин, поднимаясь на ноги. — Вы спасли нам жизнь, молодой хозяин. Пусть теперь я не смогу выполнить отцовскую волю, но мы перед вами в неоплатном долгу!
— Почему не сможете? — выхватил главное Чэнь, и Чансу поймал себя на том, что уже знает ответ девушки.
— Так черепаха была последней недостающей фигуркой, молодой хозяин, — подтвердила та его догадку. — И, не знаю, важно это или нет… Я слышала, как Бэй называл второго “учитель”.
ТВС

[сумеречная кошка на тонких ветвях]

Продочка! Ура! Это я удачно зашла

[nionola]

Ух ты, какая вкуснятина с утра привалила! Спасибо!

[Sonnnegirl]

Вот рада за Чансу, кму явно получше. Вся эта движуха с фигурками прям на пользу. И мошенничество с целью нацепить на Чэня розовое платьице оч милое, бгг

[Ардорская Ласточка]

А я рада за чэня, чьи прелести все-таки заметили и оценили, а не как он подумал! )))

[Sonnnegirl]

А надо было раньше свои прелести в таком ракурсе показать, глядишь фик для него ваще по другому сценарию пошел, лол

[Эпифита]

Все время поражаюсь, как Чансу умудряется жить не просто семейной жизнью, а счастливой семейной жизнью с ничего не подозревающим об этом Чэнем) Семейный склеп, домик с заборчиком Архив на горе, ребенок, собака... Общее интересное дело, ролевые игры.
Цилинь!!!

[дона Окана]

А надо было раньше свои прелести в таком ракурсе показать, глядишь фик для него ваще по другому сценарию пошел, лол

Sonnnegirl, тогда это было бы уже ПВП написано красной кистью.

[momond]

Интересно было бы посмотреть на Ченевы тылы, да. Эта сцена чуть не затмевает весь детектив

[Megan K. Cat]

Жажду Ченя в платьишке.. хотя как по мне, розовый не его цвет

[МИ-2]

сумеречная кошка на тонких ветвях,
сейчас будет еще)))

nionola, оставайтесь с нами

Sonnnegirl, да, МЧС умеет несколько передернуть обстоятельства - и пользуется этим, чего уж Платье... ну, платье будет сейчас

Ардорская Ласточка, Чэнь думает узкоколейно и в одну сторону Привычка-с

Sonnnegirl, ой, не фааакт а мы тут на что сидим?

Эпифита, вот кстати, да! Золотые слова!

ак Чансу умудряется жить не просто семейной жизнью, а счастливой семейной жизнью с ничего не подозревающим об этом Чэнем)

В самую точку!

дона Окана, если б да - то и ситуации Ловцов бы не было А еще авторы коварные и вредные, они бы еще что-нибудь придумали

momond, это из-за того, что юст настолько искрит, что все остальное перебивает? Убавить градус?

Megan K. Cat, вот сейчас мы и посмотрим, что получится

Chedi D.

Оказывается господин Мэй еще и ревнивый. Вот уж никогда бы не подумала

Да мы сами неожиданно данный факт просчитали

Мне нравятся реакции Чансу. Он наконец оттаял и больше не походит на снежную королеву.

Процесс восстановления он начинается не только в теле, но и в душе в первую очередь Вот у мчс как раз и начинается, наконец-то, поворот от ориентированности на смерть - к ориентированности на жизнь
Мы очень рады, солнце, что тебе нравится! Спасибо тебе

[Aerdin]

Чансу внезапно ощутил себя так, словно ему предстояло вести армию в последнюю, решающую битву.
— Вам стоит отдохнуть, Янлин, — тем временем проговорил Чэнь, давая понять, что разговор закончен. — Пока останетесь с матерью в Архиве. Госпожа Лу, я знаю, хорошая портниха? — девушка кивнула. — Эх, Архиву вечно не хватает умелых рук. Джиан! — громко окликнул Чэнь и усмехнулся, когда тот выскочил на дорожку с таким видом, словно за ним гнался голодный гуй. — Отведи девушку к матери и скажи смотрителю, чтобы устроили их поудобнее. Они поживут тут какое-то время.
— Слушаюсь, молодой хозяин, — пробасил он, пропуская Янлин вперед себя. — Все сделаю.
— Ступай, — велел Чэнь и, стоило тем удалиться, повернулся к Чансу. — “Учитель”! Понимаешь, что это значит?
— Сюй Фа неделю добирался сюда из города с обозом, отдельно от Бэя… — мысли суетились в голове, и Чансу выхватывал их одну за другой, точно золотых карпов сачком из разноцветного косяка. — Если бы их интересовала только пятая нефритовая фигурка, не было смысла терять столько времени. Не нужно было бы разыгрывать нападение.
А так Бэй получал возможность в любой момент явиться в дом Ли Вана как “чудом уцелевший”, что давало ему свободу и запасной вариант. Но для чего?
— Выходит, Сюй Фа по какой-то причине желал попасть именно в Архив, причем не привлекая внимания, — подтвердил Чэнь и заметно скрипнул зубами.
— Бэй увидел здесь Фэй Лю… тем вечером, — холодея от собственного вывода, проговорил Чансу. — Поэтому они изменили первоначальные планы.
— Они хотели его проверить. Поэтому Чу Цин остался жив — а Сюй Фа стал для нас приманкой. Умно.
Чансу стиснул ладонь Чэня, и какое-то время они молча шли по садовой дорожке.
— Нужно узнать все об этом Бэе, — заговорил потом Чансу. — Поговори еще раз с госпожой Лу, она должна знать, откуда Бэй родом. Отправь приказ в Цзянцзо, пусть союз пошлет туда людей. Следует выяснить, слышали ли в цзянху о мастере уровня Сюй Фа.
— Ты прав, — негромко проговорил Чэнь, — сегодня же пошлю голубя в Ланьчжоу. И велю начать приготовления к отъезду.
— Куда ты хочешь уехать?! — Чансу даже остановился, но Чэнь, почти обняв его за пояс, вдруг легко подпихнул его под задницу. Вынужденный начать подъем по лестнице, что вела к павильону Спящего ветра, Чансу все равно оглянулся на друга.
— Не я, а мы, — ответил тот. — Вместе с Фэй Лю. Сам же говорил, надо продать усадьбу в Цзиньлине.
У Чансу отлегло от сердца. Действительно, стоит уехать, выигрывая время, и это Сюй Фа придется искать Фэй Лю, если они не ошиблись в предположениях.
— Тогда нужно известить торговый дом Су, — согласился он. — Пусть один из кораблей поднимется до Ибиня. И, Чэнь…
— Что?
— Прошу тебя, будь осторожен.
— Один раз я уже одержал над ним верх, — не нуждаясь в пояснениях, ответил тот. — Если Сюй Фа обладает хоть зачатком ума, он больше в Архив не сунется.
Чансу в этом уверен не был. По возвращению в комнаты он первым делом затребовал себе иглы и, написав на небольших бирках все известные к этому моменту факты и предположения, решил воспользоваться простой бумажной ширмой, стоящей около кровати.
— Я прикажу принести тебе войлок, — сказал Чэнь, занятый разбором дневных отчетов Архива.
Но плотная бумага ширмы тоже вполне подходила, и Чансу только мотнул головой.
В самый центр он приколол два листка с именами. “Фэй Лю” было обведено черной тушью, а “Вэй Боян” — красной. Иглу, подписанную “Сюй Фа”, Чансу расположил чуть выше них, связав ее черной и красной нитью с обеими уже установленными бирками. А дальше нужно было лишь расставлять новые и новые иглы, протягивая между ними нити и торопливо записывая вопросы, которые при этом возникали.
Все пять фигурок уже находились у Сюй Фа. Значило, что все предыдущие их владельцы были мертвы? Или Сюй Фа являлся одним из наследников, первым открывшим секрет великого даоса? А если нет, то откуда он узнал о статуэтках? Его кто-то нанял? Или наследником был Бэй? Тогда, если Сюй Фа являлся чужеземцем, почему Бэй считал его своим учителем? При чем здесь Восточная Ин? Как они встретились? Когда? Зачем им Фэй Лю?
Клубки нитей становились все меньше, а ширма покрывалась все большим количеством узких листков.
Как давно шла охота за фигурками? Как удалось вычислить всех владельцев? Если это сделали Сюй Фа и Бэй, хозяину Архива потребуется куда меньше времени. Но что может дать ответ на этот вопрос? Пусть все они были убиты так же, как Ли Ван, что можно извлечь из их смерти — свидетелей или новые вопросы?
Но чем запутанней выглядела нитяная паутина, тем четче становилось в голове у Чансу.
Теперь он уже не сомневался, что Ли Ван выдал себя, когда выкупал феникса, а значит, искать можно было с этой стороны. Но что искать, что?
Чансу вдруг ощутил острую нехватку тех рук и глаз, что давал своему главе союз Цзянцзо. Та же рыбацкая сеть, что и у Архива Ланъя, только способная поймать самую мелкую рыбу. А купцы торгового дома наверняка что-нибудь да слышали о нефритовых животных с золотыми глазами и хвостами. Все, что было связано с деньгами, просто так потеряться не могло.
Он поймал себя на том, что какое-то время просто смотрит на заплетенную красными и черными нитями ширму, а Линь Чэнь молча стоит рядом, изучая сделанные Чансу построения.
— Мне не дает покоя еще одна мысль, — наконец сказал он и ткнул пальцем в листок с именем “Вэй Боян”. — Вот он сам.
Чансу терпеливо ждал продолжения, не прерывая размышлений друга. Зажженный светильник, поставленный на стол кем-то из слуг, бросал на лицо Чэня мягкие тени так, что оно начало казаться маской неведомого существа, чей род был куда древнее людского.
— Пять статуэток, пять великих животных Поднебесной, — заговорил Чэнь без улыбки, и тени поползли, складываясь в новый узор. — Пять сторон света и пять стихий. Черный нефрит для черепахи и красный для феникса. Старый даос явно вкладывал в них не только записки.
— Хочешь сказать… — начал Чансу и Чэнь кивнул раньше, чем прозвучал сам вопрос.
— Да. Но только как?
Вэй Боян обладал великой мудростью. Его послание нерадивым ученикам, бросившим учителя — а он не мог не предполагать случившегося исхода! — должно было наставить их на истинный путь. Для этого требовалось лишь разгадать его загадку.
Пять фигурок, безусловно, каждая по стороне света, означали единое сущее, собранное из частей. “Двадцать четвертый по северной стене”... Черепаха считалась символом мудрости и долголетия, но она же олицетворяла собой черные воды, из которых вышла Мать-Земля, ее плодородие и бессмертие.
— Черные воды на севере… Черный нефрит! Северная стена, Чэнь! — выдохнул Чансу, потрясенный догадкой. — Он зашифровал смысл самими фигурками!
— Не сомневаюсь, — почему-то сумрачно ответил Чэнь. — Вот только число к этому шифру не подходит. Давай ужинать? Все уже, должно быть, остыло.
А Чансу и не заметил, как пролетело время.
За ужином они, словно сговорившись, обходили тему Вэй Бояна и Сюй Фа стороной. Слуга принес накормленного Сюаньши и на вопрос о Фэй Лю ответил только, что молодой господин сидит на кухне и слушает страшные истории, которыми делятся подмастерья. Что означало — Фэй Лю нашел себе занятие на всю ночь и спать придет только под утро.
Дождавшись, когда слуги уберут грязную посуду, а Чэнь усядется рядом на кровати и начнет свой ежевечерний осмотр, Чансу решил напомнить Чэню о еще одном проигранном споре.
— Когда ты планируешь отправиться в Цзиньлин? — издалека начал он.
Чэнь пожал плечами, похоже, не чувствуя подвоха.
— Дней через пять, может быть, позже. Ты хочешь уехать быстрее?
— Нет. Но если ты считаешь, что отъезд избавит тебя от обязательств по первому спору… — пальцы Чэня, прижатые к запястью для контроля пульса, чуть дрогнули, — то ты ошибаешься. И кстати, сегодня ты проиграл снова, даже не зная, что стоит на кону.
Чэнь глянул на него так, что по спине аж пробрало мурашками от предвкушения.
— Хочешь стребовать выигрыш? — он поправил под спиной Чансу подушку. — Интересно, что ты придумал на этот раз. Надеюсь только, что моя гордость не особенно пострадает, а?
Упоминание гордости резануло слух. Чансу вдруг вспомнил рассказ Линь Сюаня, и внутри всколыхнулась не то обида за Чэня, не то злость. Он заговорил раньше, чем успел прикусить себе язык.
— Когда это я заставлял страдать твою гордость? — Чэнь вопросительно поднял брови, услышав новый оттенок в голосе. — Видишь ли, мне тут по случаю рассказали, как ты заботился о себе, пока я был в забытьи эти восемь дней. Сколько ел и спал, где спал… всё.
Чэнь закатил глаза, но Чансу не дал ему себя перебить.
— Так вот. Всё то время, что ты меня лечишь и тратишь на это свои собственные силы, ты спишь со мной, Линь Чэнь. Я так хочу.
Чэнь смотрел так, словно не поверил услышанному.
— Мой отец тебе рассказал про приступку? — наконец произнес он, а потом вздохнул. — Хорошо.
Чансу нахмурился; столь несерьезное отношение Чэня показывало, что старый хозяин Архива был совершенно прав. Снова.
— Ты действительно думаешь, что твое место рядом со мной именно там, Чэнь? — ухватив друга за плечо и потянув к себе, вскипел он. — Что я способен поставить тебя ниже себя? Или что для меня все еще имеет значение высота того рода, к которому я когда-то принадлежал?!
Кажется, Чэнь собирался возразить, но поздно, Чансу уже словно несло горной рекой, кидая от берега к берегу — от нежности к гневу.
— У меня нет никого кроме тебя сейчас, — пальцы даже заболели от того, как сильно он стиснул плечо. — И в это время ты вспоминаешь о пропасти между цзянху и драконьим троном?! Если я стал навязчив, и ты желаешь чрезмерным почтением установить между нами стену, скажи об этом. Но никогда — никогда, слышишь?! — не смей забывать о себе или унижаться. Не смей, Чэнь. Обещай мне!
— С ума сошел? Какое еще почтение?! — опешил Чэнь. — Это тебе мой отец такое наговорил?
Значит, нет, не было никакой дистанции. Чэнь даже не держал ее в голове, иначе бы не глядел сейчас так ошеломленно. А раз был готов спать у его кровати сидя, значит, с ума сходил от страха перед возможной смертью Чансу. На статус же рода Линь он плевать хотел, видя в Чансу его самого, без титулов, прошлого и драконьих предков за плечами — и с чего вообще такая мысль пришла в голову?

[Aerdin]

Страх этой преграды оказался беспочвенным, и Чансу мотнуло снова, уже в облегчение. И следом пришло удивление. Почему эмоции оказались столь сильными, что он с ними не совладал? Неужели… Неужели и впрямь восстанавливаются былые силы?! Тот самый напор, за который тетушка Цзин прозвала его Огоньком?
Чансу поймал Чэня за шею свободной рукой, потянул к себе, заставляя податься ближе и смешать дыхание, и бережно погладил его под волосами.
— Тогда почему ты позабыл о себе в эти дни, Чэнь? — нежно зашептал он и смотрел теперь прямо в глаза, не отводя взгляда. — Я снова едва не умер, и ты боялся отойти? Но почему на приступке, а не со мной в постели, Чэнь? Неужели на деревянной скамье тебе спалось бы лучше, чем на соседней подушке? Ответь мне.
— Я не хотел тебе помешать, — пробормотал тот, точно защищаясь. Но вот от чего: от собственных желаний или страха за жизнь Чансу? А может, Чэнь боялся, что Чансу станет известно о силе его чувства?
Слишком поздно. Чансу потрясали доказательства любви Чэня — каждый раз, когда он сталкивался с ними лицом к лицу. Казалось, уже невозможно любить сильнее, но ответное чувство уходило еще глубже, даже не в сердце — оно подменяло собой источенные ядом кости, становилось кровью в жилах Чансу, будто создавая новое, более здоровое тело.
— Ты… — он даже сбился на миг, напомнив себе, что загонять друга в угол не стоило.
Разговор и без того дал пищу для размышлений, и Чэнь придет к необходимым выводам сам. Сейчас следовало снова отступить.
— Но теперь ты знаешь, что не помешаешь мне в постели? — спросил Чансу, и Чэнь медленно опустил веки, соглашаясь. — Тогда сегодня ты спишь здесь. Сейчас. Слышишь?
— Ладно, — выдохнул Чэнь, отворачиваясь к столу. — Так и быть, раз уж я проиграл.
— Ты найдешь способ со мной поквитаться, — улыбнулся Чансу.
— Безусловно, — насмешливо ответил тот, отмерив ложкой следующее лекарство. — Вот, держи. Если сердце начнет частить, сразу скажи мне.
Чансу заглянул в протянутую ему чашку. Густой коричневый цвет снадобья не внушал особенных надежд на хороший вкус, поэтому Чансу задержал дыхание и только потом опрокинул в себя содержимое чашки, сразу же передернувшись.
— Новое, да?
— Да, — ответил Чэнь, подавая ему воду смыть мерзкий вкус с языка. — Будем надеяться, что твое тело примет его без последствий.
— Если я не буду шевелиться, — честно признался в ощущениях Чансу и сполз по подушкам вниз, стараясь дышать поглубже. — На сегодня все?
— Да, это последнее, — Чэнь прижал пальцы уже к шее и замер на какой-то миг. — Так, прекрасно. Просто полежи.
Как будто Чансу намеревался вскочить и куда-то убежать.
— Не знаю, поможет ли твое средство от нового приступа, но снотворное из него неплохое, — тело и правда расслабилось, а неприятные ощущения в животе мало-помалу прошли. Чансу даже глаза открыл, чтобы и в самом деле не уснуть. Взгляд зацепился за ширму с иглами, и в памяти всплыла еще одна мысль. — Ты уже отправил голубя в Ланьчжоу?
— Да, — Чэнь спокойно развязывал пояс. — Что-то забыл?
— Вернее, подумал. Союз поможет нам найти человека, который нанял Сюй Фа. Не может быть, чтобы намерение отыскать эликсир бессмертия не оставило в цзянху памяти.
— Думаешь, он знает о Сюй Фа больше? — Чэнь снимал с себя платье, аккуратно складывая его, чтобы не измялось за ночь.
— Или мы узнаем, где его можно найти, — Чансу приподнялся на локте, с удовольствием следя за раздеванием, а потом подвинулся, когда Чэнь, оставшийся в одном нательном платье, шагнул к постели.
— Хорошо.
Он скользнул под одеяло почти бесшумно, повозился, устраиваясь поудобнее, и настороженно замер, когда Чансу сначала поймал его за локоть, а потом и вовсе преспокойно устроился на плече, прижимаясь всем телом.
— Так гораздо теплее, — Чансу не стал подавлять ещё один зевок. — Или ты против?
— Ах, вот в чем дело, — Чэнь даже расслабился и уж точно усмехнулся, но поднимать голову, чтобы убедиться так это или нет, Чансу не захотел. — Тебе просто нужна была грелка. Что ж ты не сказал сразу?
— Просто грелка? — хмыкнул Чансу, проводя ладонью по груди и животу Чэня. — Ты себя недооцениваешь, поверь мне.
Теплое тело, твердые мышцы под пальцами… Чансу погладил их с удовольствием. Но спать хотелось все сильнее.
— Но раз уж зашла речь о союзе, скажи, что думаешь про кандидатов на пост главы? Я помню, что Вэй Чжэна ты не любишь, несмотря на то, что именно он помог мне выбраться с перевала.
— Лучше тебя им главы не найти, — рука Чэня обняла Чансу за плечи, и стало совсем хорошо. — Остальные в стратеги не годятся.
— Спорить не буду, — Чансу смежил веки и с удовольствием прислушался к ровному биению сердца под ухом. — Но воспитать преемника я не успел, уж прости.
Чэнь выразительно хмыкнул, но перебивать не стал.
— Я хочу, чтобы ты поговорил с претендентами сам. Покажи им мои путевые дневники, те, из Северной Янь, а потом расспросишь кандидатов, что они думают и что поняли. Я много сил вложил в союз, и не хотелось бы, чтобы неумелое руководство привело его к упадку.
— Ты ведь понимаешь, что несмотря на это, ни один из них не сравнится с тобой ни талантом, ни знаниями? Даже если я стану приглядывать за ними сам. В лучшем случае твой бывший заместитель годится в помощники Царю Лекарств, — Чэнь вновь завел разговор о Вэй Чжэне. — А главой союза вполне мог бы стать твой белый мохнатый друг, если бы мог членораздельно разговаривать и согласился оставить армию, конечно. Что касается записей — не боишься, что они могут показаться кандидатам слишком мудреными?
Если уж начистоту, примерно этого Чансу и опасался. В Северной Янь он намечал очертания будущих интриг и далеко идущих планов, а некоторым решениям из принятых тогда еще не пришло время воплотиться. Так что кандидатов стоило проверить на своеобразном экзамене, чтобы понять, кто не годится на роль главы воинского союза вовсе.
— Ну, а если нет, я соглашусь на одного из твоих подмастерий, кто посмышленее, и, разумеется, после обучения, — зевнул Чансу.
— Нет! Все распланировал, глядите-ка, — тихо возмутился Чэнь. — Подмастерьев Архива уже к своим делам пристраивает. Хорошо еще, мастеров не трогает. Ширму всю иголками утыкал.
Чансу фыркнул и зевнул еще раз.
— Спи уже, цилинь, — погладил его по пояснице Чэнь, и волна приятных мурашек пробежала по спине.
— Завтра — платье, — напомнил Чансу, уже почти сквозь сон.
— Да помню я, помню, — тихо засмеялся Чэнь. — Спи.
Чансу послушался и, должно быть, улыбался до самого утра, даже во сне предвкушая приятный день.
Еще толком не проснувшись, он почувствовал, как Чэнь аккуратно-мягко нажимает ему на какие-то точки у основания шеи, и довольно вздохнул, наслаждаясь теплым откликом тела и близостью друга.
— Всегда на посту, да? — прошептал Чансу, не желая даже шевелиться.
— Раз уж есть возможность провести лечебную процедуру, почему бы ею не воспользоваться? — немедленно отреагировал Чэнь.
Его голос был слегка хриплым, но что стало его причиной — крепкий сон или же утреннее желание? Чансу достаточно было бы лишь сдвинуть руку, чтобы проверить свою догадку, но тут Чэнь начал подниматься, и момент оказался потерян.
Чансу недовольно заворчал и попробовал приподняться следом, но его тут же прижали к кровати, вынуждая замереть.
— Лежи пока, — Чэнь еще раз надавил ему на затылок твердой горячей ладонью, и внутри вдруг сладко екнуло. — Я запустил потоки ци в твоем теле, но им нужно не мешать двигаться.
Пальцы убрались, но напоследок Чэнь провел по загривку самыми подушечками, легко, почти невесомо касаясь, и Чансу почувствовал, как волоски на коже встают дыбом.
И не только.
Возбуждение, точно горячее масло, текло по жилам, скапливаясь в паху и заставляя плоть напрягаться. От подголовного валика все еще пахло Чэнем — ароматом его масла для волос и едва уловимой примесью лекарственных трав. Чансу вдохнул глубже и посмотрел на одевающегося рядом с постелью Чэня, прикидывая шансы вернуть его в постель.
— Молодой хозяин, — вдруг осторожно подал из-за дверей голос кто-то из слуг. — Вы позволите подавать завтрак?
— Да, заходите, — у Чансу сложилось впечатление, что их пробуждения слуги уже какое-то время ждали в галерее. Значит, Чэнь проснулся намного раньше его самого и просто лежал, позволяя Чансу выспаться?
Под шуршание дверей в комнату вошли слуги, которых оказалось больше ожидаемого. Пока прислуга с кухни расставляла столы и меняла уголь в жаровне, а ученики наполняли таз для умывания водой, Ма Сюй-Сюй с поклоном подала Линь Чэню поднос с какими-то ящичками.
— То, что вы просили, молодой хозяин, — позвал Чэня пожилой слуга, чье лицо было морщинистым и желтым, точно смятая бумага. — Самое лучшее, что у нас нашлось.
Ма Сюй-Сюй, подошедшая к Чансу расчесать ему волосы и сменить нательное платье, загораживала собой весь вид, и Чансу какое-то время гадал, что же такое запросил Чэнь. Но потом слуги с поклонами удалились и Чансу хватило одного взгляда, чтобы сердце забилось чаще: на столике, поставленном рядом с ширмой, лежала сложенная одежда, и розовый шелк верхнего платья переливался на солнце вышитыми золотыми цветами.
— Ты все-таки решил сдержать слово, — скрывать радостное предвкушение Чансу не стал. Чэнь ведь понимал, ради чего все затевалось, не так ли? — А где цинь?
Чансу снова сел на постель, и даже переплел пальцы — лишь бы не вскочить и не схватить Чэня раньше времени.
— По пути возьму, — несерьезно отмахнулся Чэнь, а потом на миг замер, глядя на Чансу. — Ты что, хочешь, чтобы я нарядился... сразу?
Как у него еще сомнения оставались? Чансу стиснул пальцы сильнее и только потом поднял голову, находя глаза друга взглядом:
— Не просто хочу, — он глубоко вздохнул. — А хочу увидеть это прямо сейчас, Чэнь.
Он невольно облизнул губы и добавил:
— Прошу тебя.
Чэнь насмешливо поднял брови, но Чансу не обманулся — тень румянца, скользнувшая по щекам друга, говорила о происходящем куда правдивее.
— Хорошо, — выдохнул Чэнь и отвернулся, — хорошо.
Его голубое платье так и осталось висеть на ширме.
Слуги не подвели своего господина и принесли полный набор одежды: верхнее платье розовое с золотистым, чуть светлее — второе, и тончайшее, полупрозрачное нижнее, а еще широкий алый пояс, расшитый золотыми хризантемами и листьями, и драгоценные шпильки для волос с цветами розовой и алой эмали.

[Aerdin]

Надетое сейчас на Чэня нательное платье совсем не подходило этому наряду.
Чансу облизнулся.
— Снимай все с себя, — порадовавшись твердости собственного голоса, напомнил он, заметив, как колеблется Чэнь.
Тот с вызовом вскинул голову, и Чансу невинно улыбнулся в ответ. Оставаться на месте было уже непосильной задачей, и он поднялся на ноги.
— Помочь?
— Смеешься? — Чэнь только фыркнул и сбросил с себя нательное платье.
Если бы! Чансу со свистом втянул воздух, глядя, как полупрозрачная золотистая ткань ложится на широкие смуглые плечи друга, как спадает волнами вниз, укрывая бедра, и торопливо шагнул к Чэню ближе. Встал у него за спиной и, ни слова не говоря, медленно провел ладонями по плечам, впитывая пальцами родившуюся от ласки дрожь.
— Вот так, — шепнул он, слыша, как сбивается дыхание друга.
И вот теперь уже ничего не мешало скользнуть рукой вперед — по тонкому шелку, оглаживая бок, бедра, а потом сомкнуть пальцы на твердой плоти Чэня.
— Чан… су... — выдох друга походил на стон, и потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы заставить себя разжать пальцы.
Чансу подхватил бледно-желтое платье, встряхнул его, расправляя и раскрыл, предлагая Чэню продолжить одевание.
Ответный взгляд друга оказался туманным и горячим. Чансу лишь порадовался, что собственное возбуждение надежно спрятано под несколькими слоями ткани.
— Ла-адно... — протянул Чэнь, подбирая широкие рукава. — Хорошо...
— О чем ты? — хотелось стиснуть это тело, оставить на нем следы поцелуев, отметить страстью, и Чансу напомнил себе, что следует правильно все рассчитать. — Ты же сам предложил, помнишь? Теперь верхнее.
Расшитый золотом шелк укутал это великолепное тело объятиями утренней зари, и Чансу, снова сглотнув, хрипло напомнил:
— Прическу тоже сам?
— Это, должно быть, не сложно, — упорно отводя в сторону взгляд, пробормотал Чэнь. — Не служанок же звать...
Чансу поймал себя на мысли, что такого Чэня не хочет делить ни с кем — ни со слугами, ни с посетителями Архива. И даже цинь... Хотя нет, он обязательно заставит друга сыграть на нем, но только здесь, в этой комнате.
Прическа у Чэня получалась простой, но Чансу был согласен и на такую — две волны волос спереди, и сложенный высокий пучок на затылке. Чансу аккуратно воткнул в волосы друга обе принесенные слугами шпильки, и понял, что собственное терпение оказывалось уже на исходе.
Чэнь был слишком красив. Слишком хорош!
— Осталось лицо, — едва слышно произнес тот вдруг, и у Чансу на миг потемнело в глазах от жгучей вспышки желания.
Краска! Чэнь хотел накрасить глаза и рот!
— Тебе не принесли зеркало, — он ухватил друга за плечо и потянул к постели. Плотный розовый шелк шуршал, и Чансу чувствовал, как начинает мутиться в голове. — Садись.
— Ты что хо...
И Чансу не выдержал — наклонившись к нему и целуя: жадно, страстно... сходя с ума! — а потом, точно опьяненный, метнулся за подносом Мы Сюй-Сюй, найдя в коробочках и пудру, и розовый блеск для губ, и заточенные палочки, обожженные с одного конца.
— Глаза... — вернувшись к Чэню, он мазнул пальцами по розовой пудре, а затем провел по левому веку друга. Чэнь лишь сглотнул, когда то же самое Чансу проделал и с правым. — И губы…
Этот глоток волной прокатился по шее, вверх-вниз, Чансу тронул влажным блеском сочный рот Чэня и вздрогнул сам, потому что смотреть на заалевшие губы стало просто невыносимо.
Опустить бы Чэня на колени — хватило бы одного мягкого толчка в плечо, чтобы он соскользнул на пол, вот так же взглянул бы снизу вверх... и Чансу будто собственными глазами увидел, как плоть погружается в этот рот...
Должно быть, фантазия отразилась в глазах настолько явно, что Чэнь облизнул губы, будто завороженный — а потом сглотнул еще раз и задышал чаще.
“Он станет моим сегодня”. Мысль вспыхнула в голове, словно огонь фейерверка, обжигая искрами сердце.
Сегодня, сейчас, он готов — они готовы оба: произнести, наконец, и услышать. Взгляд Чэня просто сводил с ума, Чансу наклонился ниже, едва находя в себе силы вспомнить нужные слова, и тут двери раздвинулись с громким шорохом.
— Чэнь? — позвал сына Линь Сюань, заходя в комнату. — Ты здесь?
конец главы 9
ТВС

[Эпифита]

Пипец слоненку...

[Ардорская Ласточка]

Аааааа! Как же папенька не вовремя!

[сумеречная кошка на тонких ветвях]

И тут родители вернулись с дачи пришел папа

[Sonnnegirl]

Ну блин папенька!!!!!!!!

Я б на литсо Чансу в этот момент посмотрела, бгг

[МИ-2]

Эпифита, полагаю, это отличное определение дальнейшего развития ситуации

Ардорская Ласточка, отец Линь уже несколько раз сыну огораживающие красные флажки вешал, так что теперь, как говорится, только хардкор.

сумеречная кошка на тонких ветвях, а не надо было так увлекаться своим флиртом, верно?

Sonnnegirl, да и МЧС от Чэня тут недалеко ушел, на самом деле. В плане выражения лица-то