как и обещали

[Aerdin]

Название: Путь в тысячу ли
Авторы:  Aerdin &  МИ-2
Цикл: Ловцы жемчуга
Пейринг: Линь Чэнь/Мэй Чансу
Рейтинг: НЦ-17
Жанр: юст, драма, кинк "целительный секс", детектив
Статус: ЗАКОНЧЕН
Саммари: "Что касается этого года, то я не хочу об этом рассказывать. Я для этого слишком трезв".
Линь Чэнь, "Ловцы жемчуга"

ОТБЕЧЕНО, прикреплены иллюстрации,
скачать целиком можно на АОЗ

Глава первая, часть 1, ~2,3 тыс.слов

На этот раз приступ был сильнее, чем все испытанное Чансу раньше, и на какой-то миг он даже потерял сознание, уже почти уверившись, что это конец. Но мгновение беспамятства растаяло на языке горьким и резким вкусом знакомого снадобья, а рядом с той простой койкой, на которой Чансу спал эти три месяца в лагере, обнаружился и сам Линь Чэнь.
— Ты хочешь жить? — без всяких вступлений вдруг спросил он, и от серьезности тона Чансу чуть не замутило снова. На освещенном солнцем пологе палатки метались тени, но он почти не слышал шума военного лагеря. Звуки доносились едва-едва: Чэнь, должно быть, прогнал отсюда всех: и Фэй Лю, и Чжэнь Пина, и остальных…
В груди точно раскаленным тавром прижгло сердце.
— Ты не заставишь меня... отнимать чью-то ци, — но даже после приступа Чансу не готов был менять свою жизнь на чужие. Нет, только не сейчас, когда он еще мог уйти как должно, не лишившись чести. Хотя бы достойную смерть он ещё в силах выбрать. — Не верю... ты и убеждать меня не станешь...
Он попытался взять Линь Чэня за руку, но пальцы едва шевельнулись, и тот стиснул их сам. Теплый, такой теплый!
— Прости, Чэнь... — Нихуан и Цзинъяню он написал письма, но Линь Чэню, Чансу всегда это знал, он все успеет сказать лично. — Я останусь... тебе должен... путешествие... по цзянху.
— Ты мне не ответил, — стиснул его пальцы тот, и всегда насмешливый взгляд сейчас оказался наполнен болью. Под глазами лежали черные круги, как будто Чэнь не спал несколько ночей. — Есть другой путь... Ты хочешь жить или нет, ответь!
— Да! — вдруг вырвалось из груди необыкновенно громко, почти в полный голос, и Чансу немедленно захрипел, подавившись воздухом. Продышался и, снова открыв глаза, взглянул на друга:
— Конечно... конечно, хочу. Но разве ты... что за способ?..
Дыхание кончилось, и Чансу замолчал, не договорив, но зная, что его поняли.
— Ци можно передать не только кровью, теперь я знаю точно, — с необыкновенной решительностью ответил Чэнь, как будто шел в бой, один на целую армию. — Но и в постели, через соитие.
В Великой Лян существовал только один человек, способный удивить Чансу даже на смертном одре, и этим человеком был и оставался молодой хозяин Архива Ланъя — все эти годы.
— Поэтому ты... вступился за Гун Юй? — не сводивший с него взгляда Чэнь непонимающе вскинул брови, и Чансу почувствовал, как удивление сменяется потрясением:
— Ты что... сам?! — от слишком сильных чувств закружилась голова, и он прикрыл веки, пережидая дурноту. Почему-то казалось страшно поверить в предложенное. — Но ты... лучше всех... знаешь это тело. Как ты захочешь... оно же больное... насквозь, как трухлявая гнилушка.
— Тебя больше волнует это или то, что ты сможешь жить дальше? — в голосе Чэня вибрировал металл. — Хотя, скажу сразу, от одной разделенной постели толку не будет — тела придется сочетать раз в несколько дней, и только тогда можно будет рассчитывать на стойкий лечебный эффект. Это на год или два, Чансу, не меньше, раз уж ты понял, чем опасно позволить себе выпить чужие жизни.
Сейчас он порадовался, что глаза закрыты: горько было получать как лекарство то, о чем он втайне мечтал едва ли не каждый раз, как Чэнь его касался! Эти руки утишали боль и вытаскивали из беспамятства, этому человеку он доверил каждый шаг в своих планах — потому что только Линь Чэнь и способен был понять их без многословных объяснений...
— Согласен, — тут не могло быть другого ответа, хотя Чансу едва не вывернуло от горечи, поднявшейся из желудка. — Если ты... если тебе... не противно.
— Противно? — вдруг протянул Чэнь и наклонился к самому лицу Чансу. Теплое дыхание легло на щеки, на губы, и впору было порадоваться, что краске смущения неоткуда было взяться. Чэнь же... не мог сейчас думать о поцелуе? Или мог?! — Да я столько лет только и ждал возможности!
И слишком насмешливый тон... Чансу даже сглотнул — как Чэнь мог не замечать, что его выдает голос?
Сердце заколотилось, как будто его ошпарили кипятком, и Чансу снова едва не потерял сознание. Он задышал глубже, размереннее, пытаясь совладать со слабостью и одновременно радостью. Сколько раз он хотел, чтобы эти руки коснулись его с желанием, и Чэнь смотрел вот так, не пряча мысли за насмешливой иронией! Но почему Чэнь хотел скрыть свое влечение? Чтобы потом, когда и из этого способа ничего не выйдет, не дать себе признать, что встречи на ложе были не только лекарством? Чтобы сохранить спасительную иллюзию, что влечение не было взаимным?
Если это хоть немного облегчит Чэню боль, Чансу будет счастлив промолчать.
— Возможности? — он постарался легко усмехнуться в эти губы. — Неужели тебе... в кои-то веки... изменило самодовольство? Если ты искал... такую возможность... то тебе... — он выделил голосом, — тебе, Линь Чэнь... достаточно было предложить... а не отбирать у меня вино.
— Вино ослабляет и без того малые твои силы, — немедленно парировал Чэнь, явно не в силах скрыть облегчение. — Тебе придется потерпеть... Я передам тебе свою ци — точно дозированную, не смотри такими испуганными глазами! — вместе с семенем. Понимаешь?
Вроде бы сил, чтобы испытывать волнение, у него уже не должно было остаться, но Чансу чувствовал, как сладко сжимается от предвкушения сердце. Не приступом, а тем щемящим томлением, которое само по себе кружило голову и заставляло пьянеть от предвкушения.
— Ты хорошо... объяснил, — Чансу согласно опустил веки вместо кивка. — Чем мне... помочь?
— Заниматься лечением на том, что ты называешь постелью, просто глупо, — Чэнь что, не замечал, как нежно гладит Чансу пальцы? В ушах словно эхом прозвучало "я не стану брать тебя здесь", и Чансу невольно облизнул губы. — Я дам тебе укрепляющее и прикажу принести нормальную постель. Хватит уже уподобляться простым солдатам!
Чансу улыбнулся этому негодованию, насколько хватило сил, и Чэнь вдруг замер, будто прикипев взглядом к лицу.
— Тогда приказывай... — дышать становилось тяжело, словно на груди устроился кто-то тяжелый, и Чансу старался глотать воздух мелкими вдохами. — Скажи там... я все разрешил.
Чэнь вихрем метнулся к выходу из шатра. Его громкий, звенящий тревогой голос даже согрел Чансу на какое-то время, а потом тяжести в груди стало так много, что свет в глазах снова померк. Но темнота не продлилась долго, воздух толкнулся в легкие, словно под напором, и Чансу даже не понял сначала, что это Чэнь прижимается к его губам поцелуем.
— Дыши, — прохрипел Чэнь, резко нажимая на грудь Чансу руками. — Дыши, гуй тебя возьми!
Воздух из его легких пронесся сквозь тело, подхватил, как порыв ветра швыряет в небо бумажного коршуна, и Чансу шевельнул губами:
— Дышу... Чэнь...
Непоколебимое желание Линь Чэня удержать его в живых вызывало одновременно печаль и нежность: слишком уж сильно они прикипели друг к другу за эти годы, и Чансу одно время эгоистично радовался, что уходит первым.
Но хотелось жить. Сейчас — особенно сильно.
— Пей быстро, времени мало.
Чэнь поднес ему к губам чашку с чем-то сильно, резко пахнущим, и Чансу, даже не спрашивая, что это, покорно глотнул, ожидая горечи и отвратительного вкуса на языке. Но снадобье вдруг оказалось медово-нежным, сочным... от него закружилась голова. Чэнь торопливо развязывал на себе пояс, и именно в этот момент Чансу понял, что лежит уже не на своей узкой койке, застеленной грубыми одеялами, а на широкой, в меру мягкой постели. Лежит в одном нательном — и, почему-то, в носках: видимо, течение крови в ступнях стало совсем слабым. Голову медленно затапливало нежным туманом, действительно похожим на возбуждение — как если бы кто-то умудрился очистить его от всего телесного, оставив только ласковое тепло, словно солнечные лучи ранней весной.
— Чэнь... — тихо позвал Чансу, и тот стремительно наклонился к лицу, напряженно вслушиваясь. — Поцелуй... меня.
Зрачки Чэня вдруг расширились — едва не заполнив всю радужку, глаза наполнились влажным блеском, а потом Чэнь быстро наклонился, и поцелуй — отчаянный, почти грубый, но такой правильный и нужный! — обжег Чансу губы. Но на нем Линь Чэнь не остановился, раскрывая своими губами губы Чансу, скользя ему в рот языком — он еще и нажал пальцами под ключицей, потом скользнул ладонью по груди, вдавливая подушечки точно над соском, и еще ниже...
От мысли, что Чансу действительно наконец-то дождался, даже стало легче дышать.
А Чэнь уже отвел его ногу в сторону, скользя между ягодиц смазанными маслом пальцами. Чансу невольно затаил дыхание — за столько лет он успел позабыть о том, насколько могут быть приятны чужие прикосновения. Хотя... разве они чужие? Радость от возможности наконец-то не прятать свои чувства и даже получить ответ на мгновение заслонила тот факт, что тело оказалось не способным даже шевельнуться толком, чего уж говорить о проявлении заинтересованности.
Это расстраивало больше всего, но Чэнь по-прежнему кружил пальцами вокруг входа, разминая мышцы, как будто не видел, что Чансу был готов на все — на боль, на кровь! — только чтобы быстрее. Но неожиданно вся эта ситуация вдруг показалась ему немыслимо возбуждающей. Чансу знал, что доверяет Чэню — но до этого не мог даже предположить, насколько!
— Сейчас, потерпи... — пальцы, наконец, вошли внутрь, и Чансу вздрогнул, невольно закусывая губы.
Чэнь смотрел в лицо, не отводя взгляда, немыслимо чуткий, как всегда, и Чансу не стал прятать от него медленно накатывающее удовольствие.
— Кто бы знал... какие снадобья... у тебя есть... оказывается, — подушечка пальца мягко огладила потайную жемчужину, и он тихо охнул от прикосновения. — А поил... горькой дрянью... несправедливо.
— Без травы Бинсюй ты бы умер к вечеру, попробовав хоть одно из них, — сдавленно прошептал Чэнь, будто ему оказалась невыносима сама мысль об этом. А может, вдруг предположил Чансу, с трудом сдерживался, желая его даже такого, больного и безвольного? Он сглотнул, когда Чэнь нажал пальцами снова, — Еще немного, потерпи.
— Мне... не больно... — он все-таки дотянулся до рукава Чэня, сжал в пальцах ускользающую ткань. — Может... поспешишь?
Тот кинул на Чансу оценивающий взгляд.
— Я не... шучу. Заодно и... узнаем... поможет ли.
Чэнь едва не испепелил его взглядом, но Чансу видел за этим гневом потаенный, жестоко подавленный страх.
— В конце концов... у нас было... столько лет, — попытался улыбнуться ему Чансу. — Я всё... успел.
— Рано прощаться, — выдохнул Чэнь, нависая сверху, а потом Чансу почувствовал прикосновение между ягодиц — ощущение прижавшейся плоти, которое нельзя было спутать ни с чем. — Больно не будет... я дал тебе... — что именно было в том снадобье, Чансу не интересовало, особенно, когда Чэнь осторожно двинул бедрами, соединяя тела.
Даже если это был последний подарок небес, даже если, в конце концов, Чансу уйдет сейчас, на ложе — то в объятиях дорогого человека!..
Но Чэнь не дал ему додумать эту мысль, сильно толкнувшись бедрами снова, и ощущения, сначала смазанные, приглушенные снадобьем гениального лекаря, вдруг расцвели — легким жжением и теплом, даже жаром. Словно сама жизнь растеклась по венам, по коже, докатилась до самых кончиков пальцев, которых Чансу почти не чувствовал сейчас — не чувствовал до этого мига!
Он потрясенно распахнул глаза, взглянул на Чэня, поймал его отчаянную, почти безумную усмешку, и застонал от удовольствия, впервые ощущая его настолько полно.
— Ты ведь... Не хочу стать голодным… гуем, — выдохнул он потом и, еще не осознав, что тело снова подчиняется воле разума, обхватил Чэня за шею. — Ведь… только соитие?
"Ты не умрешь?" — замерло на языке в следующий миг, потому что Чэнь тихо выругался, наклоняясь к нему, и поцеловал снова — с такой горячей нежностью, что Чансу словно вспыхнул. И ответил на поцелуй, насколько нашлось сил.
Чэня, казалось, и вправду не смущало ничего: ни слабость, ни болезнь, ни даже смерть, которая все эти три месяца терпеливо сидела у походного костра, а сегодня решила заглянуть в шатер... Чэнь целовал так, словно единственная опасность, которая им грозила сейчас, могла случиться лишь от слишком короткого поцелуя.
Чансу даже не сразу понял, что бедра друга мягко двигаются: Чэнь будто раскачивал лодку, рождая необычайно сладкую истому внутри.
— Хорошо... Так хорошо... — прошептал он в губы Чэню, и тот, словно внутри у него сломался железный стержень, вдруг застонал, опускаясь на Чансу полностью, накрывая, обнимая его всем собой, и резче толкнулся плотью.
А сам ткнулся лицом куда-то в шею, перемежая поцелуи с невнятными словами, и Чансу обнял его коленями, как смог, вбирая в память каждый миг этого единения, чтобы там, за гранью, хранить его в памяти вечно.
Боли почти не было, по меркам Чансу — не было вообще, только горячая, согревшая тело до самых кончиков пальцев истома, которая ширилась, будто одного тела ей было мало, и во рту пересыхало, а внизу живота медленно сворачивался комок настоящего желания.
Чэнь приподнял голову, снова находя губами губы, толкнулся еще раз — и показалось, что он выдохнул вместе с поцелуем еще одно, подлинно живительное снадобье. Оно не походило на действие пилюли Бинсюй, скорее на прикосновение солнечных лучей, вдруг которые хлынули в легкие вместе с воздухом, высушили вечную мокроту и облегчили невыносимую тяжесть в груди.
Чансу изумленно распахнул глаза, находя лицо Чэня взглядом, невольно напрягся от его пронзительного, напряженного взгляда — а потом два твердых пальца больно ударили куда-то под ключицу, и мир вокруг померк.
Осталось лишь дыхание — на этот раз будто посреди небес, напоенных солнцем.
Солнце грело, качая его на волнах золотистого света, забиралось под веки, торопя очнуться, но Чансу, так соскучившийся по этому теплу, лежал без движения и наслаждался покоем.
Ему даже казалось, что где-то в вышине пересвистываются птицы.
— Держи правее, — раздался вдруг тихий голос Линь Чэня совсем рядом. — Надо объехать эту яму.
— Тут? — отозвался Фэй Лю, и Чансу снова качнуло, ощутимее, но по-прежнему очень мягко, как будто он плыл на выстеленной одеялами лодке, а не в повозке.
Хотя откуда в повозке солнце?
Послышался приближающийся стук копыт, и кто-то произнес:
— Молодой хозяин, из Архива передают: покои для вашего гостя готовы, вы можете ехать быстрее.
Чансу едва не усмехнулся сквозь сон. Мысли ворочались лениво, и чувства — кроме ощущения тепла и покоя — мирно спали внутри. Даже на то, чтобы сообразить, что Линь Чэнь предъявил-таки Мэн Чжи и остальным завещание Су Чжэ с наказом похоронить его в Ланъя, ушло какое-то время, за которое Чэнь успел закончить разговор с… кем он был, его собеседник? Слуга или один из тех незаметных телохранителей, присутствие которых Чансу иногда угадывал вокруг своего друга в Ланъя?
Ланъя... Чансу про себя улыбнулся, уносясь воспоминаниями в прекрасные горы, заросшие зеленью. Там воздух всегда был сладок и свеж, а птицы пели так, как нигде больше. Он снова увидит эти склоны...
Солнце согревало лицо, и тихий шорох лошадиных копыт уже почти угадывался в шелесте листвы вокруг. Чэнь наверняка обвязал копыта травой, а то и кожей, чтобы смягчить конскую поступь. И придумал что-то такое, в чем сейчас лежал Чансу. Надо будет потом посмотреть.
Почему-то сейчас верилось, что у него еще будет время. И потом... Чэнь же обещал год или два... лечения.
Ветер в вышине слабо шуршал листьями, тепло пропитывало все тело, и Чансу, вызывая в памяти первый, но явно не последний поцелуй с Чэнем, не стал сопротивляться вновь накатившему сну.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ДО КОНЦА ГЛАВЫ

НАЧАЛО ГЛАВЫ 2 ОТ 15.02.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 2 ОТ 22.02.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 3 ОТ 01.03.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 3 ОТ 08.03.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 4 ОТ 15.03.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 4 ОТ 21.03.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 5 ОТ 29.03.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 5 ОТ 05.04.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 6 ОТ 12.04.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 6 ОТ 19.04.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 7 ОТ 26.04.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 7 ОТ 03.05.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 8 ОТ 10.05.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 8 ОТ 17.05.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 9 ОТ 24.05.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 9 ОТ 31.05.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 10 ОТ 07.06.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 10 ОТ 14.06.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 11 ОТ 21.06.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 11 ОТ 28.06.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 12 ОТ 03.07.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 12 ОТ 05.07.2019

НАЧАЛО ГЛАВЫ 13 ОТ 08.07.2019

ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 13 ОТ 12.07.2019 И ЭПИЛОГ

запись создана: 01.02.2019 в 17:04

@настроение: он сказал "Поехали"

@темы: Фики, Слэш

Comments

[Aerdin]

Рене,

И это чувство освобождения МЧС огромно, что больше нет гонки, все цели выполнены и долги отданы..

и он не очень знает, что теперь с собой делать пока - и цепляется за жизнь, жадно, торопливо

Ох, сколько нежности.)

да))) Чэнь думал, что если себе разрешить немножко, то немножко и выглянет - а это как трещина в плотине, его просто уносит

[11111nata11111]

МИ-2, спасибо, буду следить

[Aerdin]

На виске Чансу билась жилка — слабо, но ровно, будто там, под кожей, кровь силилась, каждый раз распирая сосуд, а потом сдавалась и отступала, и Чэнь никак не мог отвести от нее взгляда.
Живой. Живой... Сумасшедшая идея, пришедшая в голову на перевале Мэйлин, оказалась гениальной. И не зря он спускался в то проклятое ущелье в поисках снежных жуков. Не зря добавил тогда, еще в Цзиньлине, к описанному составу Бинсюй тань-шень и траву бай-тю-вен. Не зря провел несколько ночей, капля за каплей выдавливая из сердцевин абрикосовых косточек масло, а потом выделяя из него золотую эссенцию.
Все получилось.
Чансу дышал, его сердце билось — и не тем дрожащим, едва уловимым ритмом. Чэнь даже предположить не мог, что его собственное сердце едва не остановится, когда под пальцами вместо пульса Чансу словно затрепетали крылья бабочки, сначала беспокойно, а потом все слабее, слабее... Как он успел тогда? Как успел?!
Тот запредельный ужас до сих пор ворочался внутри.
— Буду здесь, — отвлекая его от мыслей, тихо, но решительно сказал вдруг Фэй Лю, и Чэнь мотнул головой, возвращаясь в настоящее.
— Э, нет... — юноша устроился в изножье постели, уложив голову на локти, и обожающе смотрел на спящего "братца Су". — Фэй Лю, это место тебе точно не подойдет!
Возмущаться пришлось шепотом, уже понимая, что воспитанник так и останется здесь до вечера, как и все дни до этого. Но, положа руку на сердце, Линь Чэнь не мог его осуждать.
Взгляд снова зацепился за жилку на виске Чансу.
— Здесь! — упрямо возразил Фэй Лю и с самым решительным видом повернулся к Чэню спиной — при этом не сдвинувшись с места ни на волос. Выглядело настолько нелепо, что Чэнь чуть не засмеялся.
— Хорошо, — сказал он, подходя к юноше и кладя ладонь ему на макушку. Фэй Лю возмущенно засопел, но Чэнь и ухом не повел. — Раз уж ты остаешься здесь, мне понадобится твоя помощь.
И вот теперь Фэй Лю напрягся, все еще не подавая вида, но словно обратившись в слух. Очень внимательный, настороженный слух.
— Видишь эту жилку на виске брата Су?
Фэй Лю отрывисто кивнул, не пытаясь даже сбросить руки Чэня со своей головы.
— Тогда считай, сколько ударов она сделает в течение... — Чэнь обернулся, но водяные часы стояли на столе, и Фэй Лю не стоило отвлекаться. Впрочем, время на дорогу до кладовой он мог отследить и сам. — Пока меня не будет, — и вот теперь Фэй Лю поднял к нему голову. В напряженном взгляде темных глаз прятался страх и решимость. — Если её движение замрет хотя бы на три счета, ты должен немедленно позвать меня. Я буду в кладовой, внизу, под землей. Понимаешь?
Фэй Лю свел брови к переносице, кивнул и тут же развернулся к постели, начиная считать. Не то чтобы Чэнь волновался сейчас за пульс Чансу, но так можно, по крайней мере, отлучиться из комнат, в которой он провел все время после возвращения. И пусть Ли Ван исправно доставлял из кладовой необходимые для приготовления лекарств ингредиенты, отобрать лучшие травы и эссенции Чэнь мог только сам.
А Фэй Лю пока присмотрит за Чансу.
Чэнь вышел в коридор и быстрым широким шагом двинулся к внутренней лестнице.
Ему всегда было интересно, как выглядело это место до того, как его обнаружил отец. Забытый, полуразрушенный монастырь, такой маленький, что здесь едва бы разместилась полсотня человек — и покинутый так давно, что память о нем стерлась из мира людей, а деревянные перекрытия разрушились, открывая взгляду выдолбленные ходы внутрь горы. Пожалуй, только Линь Сюаню пришло бы в голову обустроить это место под хранилище сведений и тайн.
Но зелень уже давно счистили с каменных ступеней. Кладку обновили, восстанавливая первоначальные замыслы неизвестных строителей, а скрытые глубоко в горе залы расширили еще больше. Там всегда было одинаково холодно — и зимой, и летом, но воздух не застаивался, как в подвалах, благодаря системе вентиляционных отверстий, и лучшего места, чтобы хранить свитки, травы и снадобья, не говоря уже про зерно и вяленое мясо, было трудно себе представить.
Удивительно, что Линь Сюань понял это, бросив лишь взгляд на найденные развалины. И ведь если бы не поиски золотого корня, который встречался в этих местах, отец бы не забрался тогда так высоко в горы.
Для особо ценных лекарственных ингредиентов отец устроил отдельную "сухую" кладовую — для нее, уже на памяти Чэня, были вырублены отдельные помещения. Потом, словно простого скального камня было недостаточно, стены и пол с потолком были закрыты привезенными с севера гранитными плитами, и даже ниши для устроенных в стенах светильников закрывались прозрачными слюдяными дверцами, чтобы дым от фитилей не попадал в кладовую.
Когда-то Чэнь не понимал всех этих предосторожностей. Теперь же сам требовал, чтобы все попадавшие сюда редкости хранились в серебряных чашах. А некоторые травы — только в фарфоровых сосудах с широким горлом и плотно притертой крышкой из розового кварца.
Одно устройство этой кладовой стоило огромных денег, которые, впрочем, окупились за год или два — просто за счет того, что драгоценные травы тут не испортились.
— Молодой хозяин, — приставленный сюда подмастерье немедленно поклонился Чэню, а затем налил масла в специальные отверстия около дверной притолоки. Потом он с силой провернул большое зубчатое колесо, внутри стены раздался треск, и темнота впереди осветилась зажженными светильниками.
— Второй слева не горит, — сказал Чэнь, уже зайдя в кладовую. — Передай главному смотрителю, чтобы все прочистили.
— Слушаюсь, молодой хозяин, — едва слышно отозвался тот из-за уже закрытых дверей.
Нужные Чэню ингредиенты располагались по правую руку от входа, там, где, к счастью, каменные полки освещались достаточно хорошо. Он быстро перебрал емкости с травами, отсыпав нужное их количество в принесенные с собой мешочки, затем снял серебряную крышку с чаши, где хранился золотой корень, и чуть не выругался в голос.
На самом дне лежал лишь небольшой пучок корней, которого хватило бы лишь на одну порцию лекарства. Чэнь похолодел. И ведь он не помнил, чтобы Ли Ван упоминал о подходящем к концу запасе. А без золотого корня Чансу не продержится и двух дней, даже с учетом вливания ци.
Он торопливо забрал остатки корней и покинул кладовую, напоследок проследив, чтобы подмастерье перекрыл приток воздуха к светильникам специальной задвижкой.
По дороге обратно Чэнь заглянул к смотрителю запасов, найдя того за составлением ежегодной описи.
— Когда были отправлены сборщики золотого корня? — наверное, чересчур резко спросил он, раз старик Лю от неожиданности даже подскочил на месте.
— Мо-молодой хозяин, еще две недели назад, — и тут же бухнулся Чэню в ноги, будто чувствуя собственную вину. — С прискорбием сообщаю, что мастера обошли все известные места и не нашли ни одного растения. Остались только самые кручи, куда невозможно подняться, не обладая вашими силами и мастерством.
— А почему я узнаю об этом только сейчас? — возмутился Чэнь, и Лю затрясся, как в припадке.
— Я как раз… — но Чэня не интересовали оправдания. Ему требовался золотой корень — и немедленно.
Но это значило, что ему придется оставить Чансу не меньше, чем на день. И это сейчас, когда тому требовалось постоянное наблюдение!
— Мой отец у себя? — если Линь Сюань уехал из Архива, по одному из своих вечных таинственных дел... Нет, Чэнь даже не хотел думать об этом!
— Да, господин, ваш батюшка сегодня в своем кабинете и озадачил мастерские новой формой для плавки.
Дома. Отец был дома. Чэнь выскочил в галерею, едва дослушав ответ Лю.
Он пронесся мимо слуг, едва не задев одну из прачек с корзиной белья, а потом, окончательно утратив терпение, выбежал на восточную галерею. Впереди лежало ущелье, и в другой бы раз Чэнь обязательно воспользовался бы каменным мостом, чтобы перебраться на другую сторону, но сейчас Фэй Лю мог начать беспокоиться, и... Чэнь не мог ждать!
Он прыгнул, отталкиваясь от деревянных перил, и спустя пару мгновений был уже на лестнице, ведущей к вершине. Семьдесят семь ступеней спустя он, наконец, достиг того самого места, где отец предпочитал работать.
Запахи дыма и еды, шум воды и голоса остались внизу, затерялись в ущельях по обе стороны и запутались среди ветвей деревьев. Здесь, в павильоне Ищущего Разума, в первый момент оглушало даже его зрительное отличие от обычного жилья: повсюду лежали непонятные приспособления, странные схемы и чертежи. Уж тем более здесь не следовало искать чинного покоя, подобающего почтенному мужу, не говоря уже о жизни совершенномудрых, желающих достигнуть бессмертия. Но и на киноварню с ее мистической расстановкой вещей это место не походило совершенно. Собственно, первую лекцию от отца Линь Чэнь услышал как раз на тему киновари и её так называемой пользы — и навсегда осознал глубочайшую пропасть между строгой системой знаний Архива и блужданием в полутьме всех остальных.

[Aerdin]

На каменных плитах двора сейчас лежала разобранная повозка, лошадиная упряжь, а также ремни и брусья, в которых Чэнь без всякого удивления узнал те, что приспособил для перевозки Чансу в дороге сюда.
Линь Сюань стоял посреди всего этого беспорядка и о чем-то размышлял.
— Отец! — Чэнь поклонился, только сейчас заметив, что руки отца были выпачканы в каком-то темном масле.
— Сколько раз я говорил тебе пользоваться мостом? — не оборачиваясь спросил тот, и Чэнь, невольно оглянувшись на основной Архив, отсюда видный, как на ладони, только покаянно вздохнул. — А вот твоя идея, как избежать тряски в дороге, мне нравится. Но ее требуется довести до ума.
Он повернулся к Чэню.
— Судя по тому, что ты принесся сюда сломя голову, что-то опять случилось с сяо Су, верно? И хватит уже мне кланяться, я не Сын Неба, да продлятся его дни.
Чэнь ощутил, как успокаивается разум, и уверенность, казалось, поколебавшаяся уже, снова возвращается в сердце.
— С ним пока все в порядке, отец, но я вынужден просить вас снова приглядеть за ним какое-то время.
Линь Сюань вопросительно поднял брови и откинул с плеча седые волосы, совершенно не обращая внимания на испачканные руки. Ну, зато, по крайней мере, на нем был рабочий кожаный фартук, хотя прачки опять будут просить у Чэня мыльный отвар.
— У нас кончился золотой корень, а сборщики вернулись ни с чем, — пояснил он в ответ на незаданный вопрос.
Линь Сюань нахмурился, и морщины на его лбу стали еще глубже.
— Использовать ху-чан ты, разумеется, пока что не решишься? — полуутвердительно протянул он, и Чэнь кивнул.
— Ху-чан способен ускорить обращение ци в его теле, но велик риск возникновения кровавого кашля и даже разрыва сосудов…
Отец замер, задумавшись и глядя куда-то в сторону; губы его чуть шевелились, словно во время подсчетов.
— Сяо Су потребуется много золотого корня, — так же, без вопроса, продолжил Линь Сюань. — Вот что. Возьмёшь с собой несколько мешков, лопату и лопань.
Чэнь удивленно моргнул: вот уж прибор для определения сторон света он точно не ожидал услышать в этом перечислении. Но отец всегда объяснял свои шаги, даже если делал это не сразу.
— И еще котел, небольшой.
— А он-то зачем?! — все-таки не сдержался Чэнь.
Отец немедленно ткнул его в лоб испачканными пальцами, заставляя замолкнуть.
— Каждый найденный куст аккуратно возьмешь месте с землей и переместишь в котел, чтобы корни не пострадали, — а, вот теперь становилось понятно. — Подробно запишешь, как именно располагалось на склоне каждое растение, — терпеливо продолжил Линь Сюань, — возьмешь образцы камней, которые найдешь рядом. И, самое главное, Чэнь, если найдешь семена или молодые побеги, принеси их тоже. Попробуем вырастить золотой корень здесь.
— Так вы приглядите за Чансу? — уже зная, что оставляет друга в надежных руках, Чэнь все равно слегка нервничал.
А отец, словно услышав его мысли, вдруг улыбнулся.
— Да, разумеется. Заодно и проверю, как хорошо ты изучил искусство направления ци по телу.
Чэнь, к своему смущению, почувствовал, что краснеет, а отец и вовсе рассмеялся.
— И малыша Лю посмотрю тоже, а то он боится меня так, что даже на глаза не показывается с самого возвращения.
— Он очень любит Чансу, — насколько мог спокойно, признал Чэнь, старательно опуская "не меньше, чем я". — Боюсь, Фэй Лю мог бы окончательно утратить разум, если бы "брата Су" не удалось спасти.
Отец пристально посмотрел ему в глаза, словно все это, несказанное, мог легко прочесть и там, но все же промолчал. А потом отвернулся, оглядывая разложенные вокруг вещи, и решительно двинулся к дому. Чэнь, после некоторой паузы, поспешил за ним.
— Сяо Су необходим постоянный надзор? — спросил отец, и Чэнь снова, который уже раз за эти годы, едва не поправил его, называя имя, которое предпочитал сам Чансу. Но отец и по первым порам ничего не хотел слушать.
— Боюсь, это так, — вместо этого пробормотал Чэнь и опять оглянулся на окна своих комнат, как раз видных с этого места.
— Тогда я распоряжусь, чтобы мастера собрали для золотого корня малый дом, а заодно выяснили, хватит ли нам сетей и стекла. — Он посмотрел на припасы, которые Чэнь так и не выпустил из рук с самой кладовой. — Снадобья совсем не осталось, или это на следующую порцию?
— Я думал сделать его вечером, — признался Чэнь.
Отец снял с себя кожаный фартук, бросил его на грубый стол, заваленный деталями поделок, а потом вытер руки о полотенце, висевшее там же, у входа.
— Положи их на чистое место, я сделаю сам, — и Чэня затопила горячая благодарность к человеку, бывшему его отцом. — А вот тебе лучше поторопиться. Только поесть с собой что-нибудь возьми. Эй, Мин Цао, где ты там, разбойница? Принеси моему сыну утренних пирожков с фасолью.
— Мне нужно только вернуться к себе... — начал Чэнь, но старая служанка отца, юркая, точно полевая мышь, несмотря на возраст, уже несла завязанный узелок.
— Вот, — отец проследил, чтобы и фляга с водой тоже перекочевала в руки сына. — И скажи спасибо, что она немая, а то бы сейчас ты много выслушал насчет того, как важно вовремя есть. Да, сестрица Цао?
Женщина засмеялась, прикрыв ладонью рот, а потом погрозила пальцем обоим — и отцу и сыну, и снова скрылась в доме.
— Лопата, лопань, мешок и котелок, — напомнил Чэню Линь Сюань и отобрал у него лекарственные запасы. — И я даже закрою глаза, когда ты снова полетишь через ущелье.
— Благодарю, отец, — выдохнул Чэнь и заторопился обратно, отчаянно надеясь, что за время его отсутствия ничего не случилось.
Но в комнате все оставалось точно так же. Фэй Лю, не отрываясь, следил за бьющейся жилкой на виске Чансу, а Чансу... Чансу спал, и лицо его чуть-чуть порозовело, а губы, вроде бы, даже стали ярче.
Чэрь сглотнул. Отогнав мысли о том, что снова хотел бы коснуться их своими губами прямо сейчас, он поблагодарил про себя все девять небес за то, что Чансу нравится целоваться, и только потом заметил, что часть флаконов стоит на полу.
— А почему ты их сюда переставил? — с интересом спросил Чэнь, присаживаясь рядом с воспитанником.
Тот посмотрел на него с вызовом во взгляде.
— Считал!
Очень интересно. На полу расположились восемь склянок, миска с лепешками, аккуратно сложенные серебряные трубки и журнал с записями.
— И сколько это значит? — последний лежал совсем близко, и Чэнь поднял его, показывая Фэй Лю.
Юноша нахмурился, потом выставил перед собой обе руки, сжал пальцы, потом снова растопырил их и сжал снова.
Десять? Или... Чэнь быстро пересчитал предметы на полу, ощущая, как внутри зарождается восторг. Или сто? Неужели Фэй Лю сообразил, наконец, как пользоваться тем способом, что еще два года назад показывал ему "дядюшка Линь"?!
— А вот это сколько? — проверяя свою догадку, он показал Фэй Лю десять пальцев, и чуть не закричал: "Да!", когда тот оттопырил в ответ один, указательный.
— Молодец? — спросил Фэй Лю, и Чэнь порывисто его обнял, всего на миг, чтобы не заставлять юношу вырываться.
— Умница, Фэй Лю! — тот тут же просиял. — Ты такой умница!
Осталось лишь прикинуть по рискам на водяных часах, сколько прошло времени, а потом рассчитать, насколько медленным было биение крови Чансу.
Выходило, что дела и впрямь оказывались не так уж плохи.
— Мне придется отлучиться на день-два, Фэй Лю, — уже переодеваясь за ширмой, сообщил он. — За братцем Су посмотрит дядюшка Линь.
Лопань нашелся на самой верхней полке стеллажа, а лопату и котелок Чэнь собирался взять на нижнем дворе.
— А ты?! — возмущенно вскочил Фэй Лю, указывая на Чансу рукой.
— Нет, я его не брошу, — и как такая мысль даже могла в голову прийти. Фэй Лю заулыбался. — И тебя, даже не надейся.
— Фу, уходи! — отпрыгнул подальше тот.
Чэнь только рассмеялся, туже затягивая узел, которым к поясу крепилась коробка с лопанем. Еще надо придумать, как бы закрепить лопату и котелок, а потом еще и мешки, за которыми тоже придется спуститься к сборщикам. Но, в любом случае, груз может помешать как подняться в горы, так и спуститься с них.
— Жди дядюшку Линя, — в последний раз напомнил он Фэй Лю, а тот, успев снова усесться напротив Чансу, только дернул плечом, не обернувшись.
К странным просьбам хозяев в Архиве давно привыкли, и все необходимое Чэнь получил сразу, как и новый узелок с едой — не иначе, Мин Цао успела передать записку на кухню. Чэнь даже спорить не стал, запихивая узелок с лепешками в котелок и подвязывая его дополнительными веревками, уже пребывая мыслями на недоступных сборщикам кручах.
Золотой корень рос в холодных, неприветливых местах, куда почти не попадало солнце. Каменистые россыпи, серые и сырые земли — Чэню предстояло подняться туда, почти к самой границе облаков.
— Да еще и с котелком, — пробормотал он, спускаясь по лестнице, пробитой в склоне горы.
Вниз, вниз, вниз — потом пересечь небольшое ущелье, и снова вверх, но уже там, где не было ни дорог, ни тропинок. Лопатка, принесенная ему стариком Лю, висела за спиной, плотно обвязанная несколькими кусками ткани, и упруго толкала в спину при особо резком движении. Но хоть острые края не чувствовались, уже хорошо.

[Aerdin]

К нужному месту Чэнь добрался, когда солнце стало клониться к закату, и стоило поторопиться, чтобы успеть до темноты.
Косые лучи соскальзывали с горного склона, окрашивая все в розовато-желтый цвет, но Чэнь не обращал внимания на красоту вокруг. Едва взобравшись на недоступный для подмастерьев карниз, он не сдержался и выругался: золотые щитки из мелких цветков действительно покачивались здесь над ручьем, но всего лишь два чахлых кустика!
Понятно, почему ошиблись сборщики: им снизу был виден лишь самый край карниза, и листья золотого корня над ним. Но они не знали, что больше здесь ничего не росло!
Чэнь опустился на колени, размотал лопатку из ткани и стал осторожно подкапывать растеньица. Их корней едва хватило бы на две порции укрепляющего снадобья, но Чэнь все равно перенес зеленые кустики вместе с землей в котелок, положил туда камешки, а потом задрал голову, глядя вверх. Ручей начинался двумя уступами выше, там, где громоздились осколки скалы, и стоило бы осмотреть там все.
Оставив пока свои вещи внизу, Чэнь забрался сначала туда, а потом еще выше.
Мокрые камни скользили под подошвами, и даже ему пришлось не раз отдыхать: вода падала с вершины едва ли не отвесно, и не владеющие техникой полета тут просто бы не прошли. Но золотого корня здесь опять не оказалось.
А ночная тень уже лежала в ущельях и поднималась все выше. Чэнь устал, но возвращаться в Архив со столь жалким уловом не собирался. Утром стоило попытать счастья в ущелье и, может, проверить противоположный склон... Думать о том, что будет, если золотого корня не найдется совсем, не хотелось.
Вернувшись к оставленным вещам, найдя более-менее пологое место и набрав сухих веток, Чэнь развел огонь и достал пирожки Мин Цао. В начале весны ночи были вполне сносными даже в горах, а уж рядом с костром Чэнь точно бы не замерз. Однако, устраиваясь спать, он все равно завернулся в плащ, понимая, что перерасход ци за последние несколько дней может привести к простуде, если пустить все на самотек.
В огне потрескивали смолистые сосновые ветки, неподалеку тихо журчал ручей, а Чэнь лежал с закрытыми глазами и чувствовал, как медленно-медленно отпускает внутри. Он справился. Он все-таки справился, и никто не возразил, не посмел забрать у него "тело". Чансу, конечно, заранее устроил все свои дела и взял с собой завещание, и, скорее всего, месяца через два предстояло проехаться до столицы — продать усадьбу Су, но все равно...
Ни наследному принцу, ни сиятельной княжне он Чансу не отдал. Им осталась только память. И поминальная табличка для Линь Шу, но с её изготовлением они уж как-нибудь справятся сами.
Больше никакой столицы, никаких тревог для Чансу, никаких испытаний, хватит. Еще бы только золотой корень найти в достаточном количестве, но даже если нет — с двумя найденными растениями снадобья хватит на неделю, и достаточно послать голубя царю лекарств, чтобы старый хозяин Су прислал нужное количество.
Чэнь перевернулся к огню лицом и открыл глаза, вдруг осознав еще одну вещь. Отцу ведь будет достаточно лишь послушать пульс Чансу, чтобы заметить изменения. Еще совсем незаметные, но такому опытному лекарю не составит труда их уловить.
А значит, еще одного разговора не избежать.
Он вновь почувствовал, как уши начинают теплеть. Впрочем, пусть, отец и без того знает всю глубину чувства своего сына к наследнику Линь Се, может, он только порадуется, узнав, что Чэнь правильно приложил знания Архива и собственные способности. Останется лишь убедить отца не вносить эти сведения в хранилище.
Чэнь хотел сохранить все в тайне. Год, два, а может, и того больше — Великая Лян получила достойного наследника престола, справедливость в отношении армии Чиянь восторжествовала, а Чансу заслужил отдых — да и спокойную жизнь тоже!
Что же касалось травы Бинсюй и способа передачи ци, доказавшего эффективность, так то и вовсе никогда не являлось тайной. Наставления Темной Девы Желтому Императору были известны каждому образованному мужу, просто мало кто достигал мастерства, необходимого для подлинного исцеления.
Ну а видоизмененный рецепт пилюли Бинсюй... Вряд ли даже Чэнь сможет его повторить, потому что кто знает, сыграли ли свою роль те толченые жуки, что Фэй Лю рассыпал на столе, перемешав их с травяной мукой. И удастся ли воспроизвести медленное остывание смеси? Да и многие другие факторы, которые Чэнь не подумал записать сразу, а теперь уже не мог вспомнить точно?
Сон сморил его в тот момент, когда Чэнь соображал, яд какой змеи лучше было бы использовать, и, наверное, потому всю ночь утомительно считал какие-то горшки, под крышками которых раздавалось шипение.
Блеяние горных коз разбудило его засветло — должно быть, пастухи гнали по ущелью стадо на выпас. Чэнь распахнул глаза, а потом медленно сел, приходя в себя от сонной одури. Ветки в костре прогорели до пепла, и он не стал разводить огонь заново: умылся ледяной водой из ручья, а потом наскоро перекусил лепешками, запивая их вином из фляги, разведенным той же водой.
Затем собрал вещи, слегка размялся и пошел вниз по ущелью в поисках того места, где можно бы было перебираться на другую сторону.
По дороге он нашел еще несколько крошечных кустиков золотого корня, и около каждого останавливался, чтобы выкопать его и устроить в котелке, который становился все тяжелее. И чем ниже спускался к реке, тем больше ловил себя на мысли, что искать нужно там, внизу, среди камней и песка, нанесенного на сучья и коряги.
Ущелье здесь становилось почти отвесным. Река внизу шумела, перекатываясь по камням, и брызги долетали так высоко, что даже идти по более-менее пологому краю становилось опасно. О том, чтобы перепрыгнуть на ту сторону, тоже не шло речи, не хватало еще поскользнуться на скальном обрыве. Чэнь нашел тропу, по которой пастухи гоняли коз на верхние пастбища, и быстро зашагал по ней в долину. Здесь искать золотой корень не имело смысла — даже лозняк вокруг был старательно обглодан.
Он как раз осматривал уступ, когда услышал визг: тоненький, захлебывающийся, то и дело пропадающий и возникающий вновь. Чэнь закрутил головой, пытаясь определить его источник, а потом неожиданно зацепил взглядом темное пятно, крутящееся в воде далеко внизу.
Какого-то звереныша мотало по камням, тащило бурным течением, но он все еще боролся, поднимая голову из пены и ударяя лапами по воде — бестолково и слабо, явно теряя силы. Упорный, отчаянный, точно Чансу. Чэнь выругался.
В один миг он стряхнул с плеча мешок с лопаткой. Бросил сверху лопань, спешно приткнул рядом котелок с кустиками, и потом, едва приметив место, где оставил вещи, прыгнул прямо в ледяную воду, не думая больше ни о чем, кроме этого комка мокрой шерсти и слабого, почти затихшего визга.
ТВС

[Eswet]

Чэнь такой клевый

[Ардорская Ласточка]

Чэнь агнина! И папа прекрасен!

[momond]

О, а вот и собачка! Папа Линь оченно хорош.

[Ellothsaer Taenen]

Красота!!! Жду продолжения!

[серафита]

Лини очень хороши! ЛЧ тут вообще классный.

[МИ-2]

Eswet, очень рады это слышать, солнц Спасибо!

Ардорская Ласточка, основные переживания Чэнь, как обычно, берет на себя Если МЧС еще в такой легкой эйфории и отходнике от того, что чуть не умер, а глядите-ка, остался жив, то Чэня кроет по всем направлениям сразу
А папы тоже будет в количестве Нам давно хотелось про него что-нибудь написать, а тут прямо как бог велел

momond, куда ж без Сюаньши Тоже член семьи со своей историей
За папу Линя тоже приятно донельзя Человек, который вырастил такого тролля сына, должен быть тоже недалеко от яблочка выдающимся

Ellothsaer Taenen, дальше обязательно будет

серафита, друг! Так здорово, что тебе нравится! Спасибо
У нас такое мирное начало вышло, но обещаю, драйв и напряг будут тоже лично за этим прослежу

[серафита]

МИ-2, ну как тут могут не нравиться Лини)))) Авторы их явно любят, и на них нельзя смотреть другими глазами.

[Йорингель]

Такой клёвый Чэнь, решительный и упорный. И отец отличный.

Собачку выловили наконец! 🤩

[momond]

Я после нескольких очень убедительных текстов с ФБ практически уверилась, что папа Линь попаданец

[Эпифита]

Вот вся банда и в сборе)

[Ежик-сан]

Спасибо очень у вас Линь Чэнь хороший)) и щенка спасли)

[Maranta]

Можно мне добавки - вот того, и этого, и еще вот этим обмазаться.
Обычно кинк magic healing cock - это весело и задорно, а у вас получилось трепетно и тепло, и все прямо как надо - темп повествования, образы, характеры, вкусно, вдумчиво. Смакую.

[Персе]

как же хорошо. наверное, один из тех немногих текстов, который настолько прекрасен сам по себе, со всеми этими подробностями, деталями, мироустройством, что даже совсем не хочется, чтобы чансу приходил в сознание скорее )) наоборот, пусть потихоньку, чтобы больше наслаждаться миром ))

чэню в сериале досталось слишком мало времени, чтобы я заметила его охуенность, но тут он у вас бесподобен.
такая любовь спасибо.

[МИ-2]

серафита, мы не только Линей любим Мы любим всех, даже тех, кого собираемся убивать


Йорингель, собачку еще не выловили, но вот-вот спасут Рад, что тебе понравился отец Чэня

почти спойлер

с ним тоже, конечно, не все однозначно, но он отличный, как мне кажется. Хотя... я и отца-императора очень понимаю

momond, тссс, никому не говори! Так скажем, его мозги и подходы сильно опережают время

Эпифита, да Теперь можно начинать преодолевать всякие неприятности

Ежик-сан, спасибо, солнце И как же без щенка-то?

Maranta

Можно мне добавки - вот того, и этого, и еще вот этим обмазаться.

Можно Будет все, по нашему обычному меню - напряги, фейерверки страсти, недопонимание, смерти персонажей и экшн Нам, оказывается, столько рассказать надо тут успеть

Персе, спасибо за добрые слова, дорогой друг!
Я тут с Аэрдин все спорил, во сколько тысяч слов мы впишемся в этот раз. Сначала думал, в 80. Ага, как же! Уже написано около 45 тысяч, и это еще не половина даже Так что, надеюсь теперь, что в сотню уместимся. В любом случае, все только начинается и дальше будет страшнее интереснее, надеюсь

[серафита]

Мы любим всех, даже тех, кого собираемся убивать

вот теперь я боюсь

[Йорингель]

МИ-2, я тоже понимаю отца-императора))) да и неоднозначность - качество неоценимое))

[*Bacca*]

что в сотню уместимся

вы прекрасны и я вас обожаю! сто тыщ писать про промежуток между второй Мэйлин и Ловцами! это ж каждый день можно описывать, какая красота!

[Персе]

МИ-2,

Я тут с Аэрдин все спорил, во сколько тысяч слов мы впишемся в этот раз. Сначала думал, в 80. Ага, как же! Уже написано около 45 тысяч, и это еще не половина даже

я понимаю, мы с вами знакомы не так близко.... но позвольте воздвигнуть вам святыню.
АААААААААА СТО ТЫЩ СТО ТЫЩ СЛОВ

[Aerdin]

Персе,

Я тут с Аэрдин все спорил, во сколько тысяч слов мы впишемся в этот раз. Сначала думал, в 80. Ага, как же! Уже написано около 45 тысяч, и это еще не половина даже
я понимаю, мы с вами знакомы не так близко.... но позвольте воздвигнуть вам святыню.
АААААААААА СТО ТЫЩ СТО ТЫЩ СЛОВ

вот так мы и работаем вместе, ага
который раз уже

[МИ-2]

серафита, зачем бояться, солнц? Все же, в принципе, известно, чем закончится - "наши" останутся живы

Йорингель, ну... мы с тобой об этом тысяч через 30 текста поговорим

*Bacca*, если каждый день, мы в сотню не влезем, точно тебе говорю И потом, это ж Китай, там все очень медленно и по традиции когда не поджимает, конечно
Посмотрим, в общем

Персе, святыню не надо Просто оставайтесь с нами

[Йорингель]

МИ-2, ммммм... *уселся поудобнее и принялся ждать*)))

[*Bacca*]

Ну хорошо, через два на третий)) я в вас верю.

[murka muy muy]

потрясающе красивые описания, вы словно картинку из фильма рисуете.
мне так не хватило там именно горя Ланья, архива и Линь Ченя.
текст - шикарный. муррр

[МИ-2]

Йорингель, сейчас все будет

*Bacca*, спасибо!

murka muy muy, очень приятно слышать, что текст нравится! И что образность получается на уровне это лично мой пунктик, чтобы в голове при чтении картинка возникала. Спасибо!

[МИ-2]

глава 2, продолжение 1

Волной ударило под колени, в спину, крутануло на месте, одежда моментально потяжелела, сковывая движения, а щенка опять утягивало под воду. Но Чэнь был уже почти рядом. Рывок, еще один, ноги немели от холода, но оставалось лишь схватить маленького страдальца и выбросить его из воды на узкую, крошечную полоску песка, что оказалась под скальным отвесом.
Щенок упал, дернул лапами и затих. Чэнь, шатаясь, выбрался из воды следом. Ругаясь на чем свет стоит, он подхватил безвольного щенка под живот, нажал, заставляя извергнуть из себя воду, а потом все же поскользнулся и упал на одно колено, уже чувствуя, как благодарно лижет пальцы теплый язычок.
— Ну и что теперь с тобой делать? — пробормотал Чэнь, садясь на песок и глядя на мокрого, вяло шевелящегося щенка, той лохматой породы собак, что сопровождали местных пастухов. — Ты ведь даже со мной рассчитаться не сможешь за услугу.
Он промок насквозь, с волос текло, зубы начинали стучать, и надо было как-то выбираться наверх. Чэнь поднял голову, отыскивая наклоненное дерево, что заметил перед прыжком, и вздохнул, осознав, что оно осталось далеко позади.
— Ладно, пошли, — сказал Чэнь, кое-как пристраивая щенка на груди, чтобы согреть, и поддерживая его одной рукой. — Потом решим, куда тебя пристроить.
Он отжал одежду и двинулся вдоль воды, выискивая место для прыжка вверх. А потом, перешагнув большой валун, замер, не поверив своим глазам: за камнем, прижавшись к самому краю скалы, рос огромный, совершенно невероятных размеров куст золотого корня.
— Да ты, дружок, оказывается, счастливый, — почесав щенка за ухом, заулыбался Чэнь.
Тот только слабо шевельнул лапой, словно пытаясь оказаться к Чэню еще ближе.
Им обоим следовало согреться как можно быстрее.
Обратно к тропинке Чэню удалось запрыгнуть без особых проблем: в одном месте большой каменный пласт словно отошел в сторону, образуя узкую ступеньку, и к примеченному дереву Чэнь предпочел пробежаться, разогревая тело. Правда, сдавленно ругался сквозь зубы: холодная мокрая одежда липла к коже особенно неприятно, так что, добравшись до оставленных вещей, Чэнь первым делом ссадил щенка на землю и скинул штаны. Наскоро отжав волосы, он подхватил их бечевой и занялся костром, то и дело поглядывая, как щенок копошится на мешках.
Огонь занялся на сухих ветках моментально, и совсем скоро Чэнь подвесил над костром и сапоги, и штаны, и куртку, и даже нательное белье, а сам накинул на плечи плащ и начал массировать себе ноги и руки, заставляя ци течь по телу быстрее.
Щенок, не найдя в тряпках желанного тепла, подполз к Чэню и, прижавшись к его ноге, замер, дрожа.
— И как тебя угораздило? — Чэнь подтянул к себе пустой мешок, расправил его на земле около костра, а потом переложил мокрого щенка туда, сушиться. Сам же достал флягу с вином и сделал сразу несколько больших глотков, чтобы выгнать из тела всякий намек на простуду, не говоря уже о лихорадке.
Щенок тихонько поскуливал, дергая лапами, словно до сих пор плыл, сражаясь с водой на свою жизнь. Коротенькие толстые лапы, черная с желтым подпалом шерсть, которая обещала оказаться длинной, когда он вырастет, и рыжие пушистые брови... Должно быть, кто-то из пастухов из долины не уследил за своими псами, раз один из помета упал в реку.
Щенок снова заскулил и начал слепо тыкаться носом в подставленную руку.
— Отдам тебя Чансу, как высохнешь, — решил Чэнь, с необычайной остротой припомнив, как друг пытался терпеть кошмары в одиночку и лишь к середине второго года знакомства решился потревожить его своей бессонницей.
Дым от костра запутывался в лесном пологе и рассеивался в листве. Одежда пропиталась им до последней нитки, но зато надеть ее, теплую и сухую, оказалось настоящим удовольствием. Снова перекусив последними лепешками и сыром и заодно накормив щенка остатками, Чэнь проверил, не высохла ли земля в котелке с золотым корнем, а потом взял пустой мешок и лопатку, снова направившись к скальной ступеньке.
Теперь вниз удалось спрыгнуть, не намокнув. А вот на выкапывание куста пришлось потратить около часа — корни так цепко держались за скалу, что пришлось вручную высвобождать их из камней.
Попутно Чэнь нашел еще один, не такой большой, правда, куст — шагах в ста ниже по течению, и наметил обязательно направить сюда сборщиков Архива.
Найденные растения заняли свои места, одно в котелке, другое в мешке, и Чэнь вновь вернулся к костру. Записав каждую мелочь своих находок, он сверился с лопанем, а потом начал собираться в обратный путь.
Щенок на все это время так и не проснулся.
— Еще не хватало и тебя выхаживать, — сказал Чэнь, пожертвовав второй мешок спасенному. Сделав в грубой ткани дыру для собачьей морды, Чэнь устроил щенка внутри и связал два мешка вместе, чтобы в таком виде перекинуть через плечо. Лопатку пришлось цеплять к поясу, но по сравнению с тяжелым котелком, полным земли, камней и растений, это казалось пустяком.
Какое-то время щенок беспокойно возился в мешке, но потом сильнее высунул морду в дыру и снова уснул.
Одну из веревок Чэнь надежно закрепил у каменной ступени, облегчающей спуск вниз, а затем пошел по пастушьей тропе вверх, замечая дорогу к найденному ущелью.
Около обычного места сбора, того самого, что накануне оказалось пустым, Чэнь встретил четырех подмастерьев Архива, несущих за плечами плетеные корзины. Как оказалось, сборщики искали его, но обеспокоиться он не успел.
— Хозяин предположил, что вы ушли дальше, и послал нас, — распределяя поклажу Чэня между своими спутниками, рассказал старший. — В Архиве все спокойно, и мне приказано передать, что вашему гостю хуже не стало.
Чэню передали новые пирожки — ну точно Мин Цао разволновалась, что он пропустил и завтрак и обед, — потом новую фляжку, на этот раз с травяным отваром — тут уже чувствовалась рука отца. После объяснения, как добраться до нового места, где был найден золотой корень, двое подмастерьев направились искать отмеченный веревкой спуск, а двое пошли вместе с Чэнем обратно, неся котелок, лишние мешки и даже лопатку. Вот только щенка он никому не отдал.
Стоило завидеть лестницу, ведущую в Архив, как сердце в груди заторопилось. Отец передал, что с Чансу все в порядке, но Чэнь все равно начинал тревожиться. Ци вливалась почти двое суток назад, и теперь каждый час играл против Чансу... Что если отец не так растолковал симптомы начинающегося приступа? Что если решил дать новое лекарство, а оно подействовало неожиданным образом? Чэнь должен был увидеть друга и убедиться, что ничего непоправимого не произошло.
Он едва вывернул на галерею, ведущую к своим комнатам, как тут же натолкнулся на отца, распекавшего мальчишку — одного из тех, что недавно попали в Архив.
— Прежде чем ты засыплешь меня ворохом совершенно ненужных вопросов, — усмехнулся он, только взглянув на лицо Чэня, и тут же отослал красного от стыда ученика прочь, — сразу сообщу, что твой больной только что заснул, и его состояние не вызывает опасений.
Чэнь закрыл уже открытый было рот и молча поклонился, признавая справедливость отцовского замечания.
— Пойдем, — Линь Сюань потянул сына за рукав, уводя в сторону кабинета, и только, когда слуги уже задвинули за ними двери, спросил, — ничего не хочешь мне сказать?
Чэнь торопливо перебрал в уме все свои прегрешения и, выбрав самое безопасное, протянул вперед мешок с щенком.
— Вытащил его из реки, но так и не смог придумать имени.
Линь Сюань засмеялся, как всегда в те моменты, когда Чэню казалось, что его видят насквозь, и сел в одно их тех высоких кресел, которые отец предпочитал даже самым мягким коврам.
— Оставь ритуал именования для своего друга, Чэнь-эр, — отец поманил его рукой к себе, а потом вытащил опасливо скульнувшего щенка из дерюги и принялся рассматривать. — Звереныш здоров, — морщинистая ладонь отца пригладила щенку уши, и тот блаженно разлегся на колене у Линь Сюаня, подставляясь под почесывание. — Только очень уж грязен, как и ты, сын. Ты нашел, что искал?
Чэнь тяжело вздохнул и кивнул, пытаясь не показать, как потеплело на сердце от детского имени. Да и от мягкого напоминания вместо выговора тоже.
— Мне повезло, попался очень большой куст золотого корня, ну и еще несколько мелких. Так что я выполнил твою просьбу, отец. Но если бы не этот... — Чэнь мотнул головой в сторону щенка, а потом отбросил условности и сел прямо на пол. — Обычное место сбора теперь совсем бесплодное, похоже, золотого корня там не появится еще несколько лет.
— Что вынуждает нас поторопиться, — пробормотал отец, ссаживая щенка вниз. — Но меня больше интересует то, о чем ты, похоже, не хочешь говорить. Я слушал кровь сяо Су, и его тело сейчас в лучшем состоянии, чем можно было бы предположить. Что за лекарство ты нашел?